Проклятие бронзовой лампы
Шрифт:
— Или распиливать женщину надвое, а потом соединять?
— Или проходить сквозь стену?
— Или…
Улыбка вернулась на лицо Алим-бея, но теперь она выглядела злой. Он присоединился ко всеобщему веселью, но смех его звучал не слишком приятно.
— Шутите на здоровье, джентльмены, — сказал он без всякой обиды в голосе. — Но через неделю-другую вы вернетесь ко мне…
— Зачем?
Алим-бей развел руками:
— Чтобы извиниться, месье, когда эта молодая леди обратится в пыль, словно не существовала вовсе.
Пронзительный гудок паровоза отозвался эхом в другом конце поезда. Двери захлопали, как зенитные орудия. Голос дежурного произнес на
— Катр йесафир! En voiture! Войдите в вагоны!
Сэр Генри Мерривейл, обозревавший сцену в торжественном молчании, слегка опустив уголки рта, впервые вмешался.
Крепко взяв Хелен за руку, он втолкнул ее в вагон, поднялся следом и захлопнул за собой дверь. Задержавшись только для того, чтобы высунуть голову в окно и рявкнуть «Чушь!» в лицо Алим-бею, Г. М. сердито опустился на угловое сиденье. Слегка покрасневшая и потрепанная Хелен осталась у окна, слушая прощальный хор, сопровождавший отход поезда.
— До свидания, леди Хелен! Счастливого пути!
— Спасибо за помощь, леди Хелен!
— Следите за привидениями!
— Не позволяйте мумии добраться до вас!
— Говорю вам, это чепуха! — крикнула Хелен, вцепившись в опущенное окно, будто ее силой отрывали от группы на платформе. — Я вам докажу!
— Она никогда не доберется до этой комнаты живой, — произнес Алим-бей.
Девушка едва расслышала его голос. Поезд уносил ее прочь от вежливого незнакомца в красной феске. Она еще немного постояла у окна, потом повернулась и села на угловое сиденье напротив Г. М. Кроме них, в купе никого не было. Выбравшись из-под вокзального навеса, поезд попал под раскаленные лучи солнца; лязг колес сменился мерным постукиванием. Положив рядом с собой альбом с вырезками, Г. М. наблюдал, как Хелен сердито встряхнулась, сняла шляпу, откинула со лба светлые волосы и наконец воскликнула:
— Кто, черт возьми, был этот человек?
Г. М. фыркнул:
— Понятия не имею, дорогая. Очевидно, сбежал из сумасшедшего дома.
— Обращусь в пыль, словно не существовала вовсе! — Хелен стиснула кулаки. — Это так… так нелепо!
— Разумеется. Надеюсь, — проницательный взгляд Г. М. устремился на нее, — вы не восприняли этого слишком всерьез?
— Конечно нет! — воскликнула Хелен и неожиданно заплакала.
— Ну-ну! — рявкнул великий человек, пытаясь скрыть смущение и ища глазами поверх очков помощи, которая так и не появилась.
Бормоча страшные проклятия в адрес женской натуры, Г. М. неуклюже поднялся и сел рядом с девушкой, продолжавшей плакать у него на плече. Великий человек героически выдержал тяжкое испытание, ощущая руки Хелен, обнимающие его за шею, покуда эмоциональная буря не истощилась сама собой. Правда, при этом он не переставал протестовать.
— У меня нет галстука, — трагическим тоном произнес Г. М. — И мое давление в ужасном состоянии! Послушайте, девушка, в моем нагрудном кармане ножницы, и вы можете выколоть себе глаз!
Хелен взяла себя в руки.
— Пожалуйста, простите, — извинилась она, пересаживаясь на противоположное сиденье и пытаясь изобразить улыбку на залитом слезами лице. — Это все нервы. Не обращайте на меня внимания.
Открыв сумочку, девушка вынула носовой платок и зеркальце, скривившись от отвращения.
— Загар сойдет через три-четыре дня — так у меня всегда, — сказала она с отчаянной претензией на легкомыслие. — Но от мозолей так легко не избавиться. — Хелен показала ладонь. — Как у землекопа!
Г. М. сердито посмотрел на нее:
— Вы говорили, что вам нужен совет. Это так?
— Да.
— Я старик, — заявил Г. М., — так что можете быть откровенны.
Хелен колебалась.
— Столько всего накопилось… Надеюсь, мне незачем объяснять, чем занималась наша экспедиция последние два года?
— Разумеется, незачем — раскопками гробницы старика Херихора. И у вас были неприятности?
— Неприятности с департаментом общественной деятельности! Неприятности с газетами! Неприятности с туристами! Вам известно, что за этот сезон гробницу и лабораторию посетили двенадцать тысяч туристов?
— И что они там делали? Воровали ваши находки?
— Некоторые из них пытались, — признала Хелен, наморщив лоб. — Но и без этого ответственность за ценности после изнурительных раскопок и очистки…
— Слушайте! — сердито прервал Г. М. — Я читал о сокровищах Херихора, пока меня не начало от них тошнить. Неужели все это настолько ценно, как расписывали газеты?
— Никаких драгоценных камней там не было, — улыбнулась Хелен. — Они использовали только цветное стекло, ляпис-лазурь, кальцит и обсидиан. Но большинство предметов и украшений золотые, и их антикварная стоимость… — Она глубоко вздохнула; взгляд ее карих глаз словно устремился в прошлое. — Американец по имени Бомон предложил нам шестьдесят тысяч долларов за золотую маску, которая была на мумии, и столь же фантастические суммы за вещи вроде золотого кинжала и золотой шкатулки для благовоний. А ведь он даже не был коллекционером или археологом. Ему всего лишь хотелось выставить эти предметы у себя дома, как принадлежавшие фараону более тысячи лет до Рождества Христова. Мы просто не могли убедить его, что не имеем права их продавать. — Хелен сделала паузу. — Не понимаю почему, но это огорчало моего отца. Я все время ощущала, что должна выбраться из Египта, иначе сойду с ума! А потом…
— Угу, — подбодрил Г. М. — А потом?
— Ну, — призналась Хелен, — есть один человек…
— Так, — кивнул Г. М. — И вы влюблены в него?
Хелен выпрямилась на сиденье.
— В том-то и дело, что не влюблена! По крайней мере, я так не думаю. — Она покачала головой, сердясь на саму себя, и посмотрела в окно. — Его зовут Сэнди Робертсон. Он мне очень нравится. Я уехала отчасти из-за того, что не хотела его обидеть, ответив ему «нет». — Девушка с вызовом взглянула на Г. М. — Звучит глупо, не так ли? Уезжать из-за того, что не хочешь кого-то обидеть! Но вы когда-нибудь задумывались, какую часть жизни мы проводим в различных уловках, затрудняя себе существование только для того, чтобы не оскорбить чьи-то чувства — даже людей, не имеющих на нас никаких прав? Вчера вечером Сэнди сказал, что все чертовски неправильно. Так оно и есть, сэр Генри! Дома у меня есть близкая подруга — Одри Вейн; возможно, она встретит меня в аэропорту, — которая без ума от Сэнди Робертсона. А он только смеется над ней. С другой стороны, один человек по имени Кит Фэррелл… — Хелен оборвала фразу и тряхнула головой. — Как бы то ни было, это личное дело. Оно не имеет значения.
— Еще как имеет, — возразил Г. М., — если вы ждете моего совета.
Девушка удивленно посмотрела на него.
— Совета? — воскликнула она. — Но мне не нужен ваш совет по этому поводу!
— Тогда по какому?
— Смотрите, — сказала Хелен.
Поезд мчался по живописным предместьям, мимо садов и вилл, наводящих на мысли о тени и прохладной воде. С левой стороны, за покрытыми пылью окнами, виднелись вдалеке очертания пирамид под свирепыми лучами солнца, а еще дальше — голубые Ливийские горы.