Проклятие десятой могилы
Шрифт:
С самого возвращения я его еще ни разу не видела, но никак не могла избавиться от зудящего любопытства, вызванного бомбой, которую сбросила на меня Слива, вторгшись в воздушное пространство моей гостиной. Имена, значит, на стенах Рокет пишет для Пип. И эти имена выбраны специально для нее.
Во-первых, как это так?
Во-вторых, почему?
И в-третьих, я точно все правильно расслышала?
Эти мысли не давали покоя, вот только вытаскивать информацию из Рокета еще сложнее, чем из Сливы. Рокет — как огромный ребенок. Умер в психлечебнице в пятидесятых. И он своего рода
Я подъехала к заброшенному дурдому, которым теперь официально владела благодаря моему «папику». Понятия не имею, сколько у моего благоверного денег, и знать не хочу. А еще не имею ни малейшего желания заглядывать в его завещание. Тем более что я наверняка помру первой. Судя по всему, мне с самого рождения приклеили на спину сияющую мишень.
Попробовав несколько комбинаций на клавиатуре, я наконец нашла ту, которая сработала. Зато на входе в дурдом код не помог. Может быть, батарейки в замке сели или еще что. Раньше все работало.
Ну и не страшно. Сделаю то же самое, что делала до того, как Рейес купил здание. Прокрадусь.
Обойдя больницу с восточной стороны, я нашла вход, которым давно привыкла пользоваться. То бишь окно в подвал. Однако не успела даже начать туда протискиваться, как меня повалила на землю норовистая ротвейлерша.
Похоже, Артемида периодически бродила по местам своей юности. Дом, где жили Донован и его банда, снесли, но это, судя по всему, не мешало ей возвращаться на знакомую территорию.
Целых несколько минут, виляя купированным хвостиком со скоростью света, Артемида вылизывала мне лицо, пока я не поняла, что у нас зрители. На то, как я пытаюсь победить пятидесятикилограммовую собаку и дышу ей в шею, смотрел маленький мальчик.
Вот только Артемида нематериальна. Она — моя личная хранительница, и это просто замечательно. Но для наблюдавшего за нами мальчика все выглядело так, будто я борюсь с воздухом.
Я откашлялась и помахала в знак приветствия:
— Это у меня новая зарядка такая. Попомни мои слова: скоро это станет модно во всем мире. Называется… — Я стала вытаскивать сухую траву из волос. — Траврядка.
А затем, как ни в чем не бывало, я встала на ноги и пошла к окну в подвал.
— Рокет! — позвала я друга, протискиваясь внутрь.
Почему-то раньше протолкнуть задницу сквозь крошечное окошко было легче. Свалившись с подоконника, я приземлилась головой на подставленный стол. Надеюсь, он уже был сломан.
— Рокет! — снова позвала я, достала из кармана куртки фонарик и посветила на лестницу, ведущую из подвала наверх.
За месяцы моего отсутствия ничего не изменилось. Повсюду по-прежнему валялись мусор и обломки. В одном углу подвала стояла допотопная трехколесная медицинская каталка, а другой украшала ржавая ванна.
Это место я обожаю. И вообще всякие жуткости вызывают у меня ностальгию. Видимо, все дело в воспитании. И в моей мачехе. До качественной жути ей, конечно, далеко, но все-таки. В общем, в таких местах у меня согреваются
Так и не получив ответа от Рокета, я пошла наверх, по пути проводя пальцами по тысячам выцарапанных на стенах имен. Как там Слива говорила? Что имена предназначены для Пип? Но почему? Что она имела в виду?
Может быть, у девятилетней Сливы просто разыгралось воображение, но я в этом очень сомневалась. Зачем ей такое выдумывать?
Исключительно чтобы проверить одну теорию, я решила взглянуть на имена с другой, так сказать, стороны. Остановилась перед самой исписанной стеной и сместилась в другое измерение. Сверхъестественное зрение тут же уловило то, чего не видело человеческое. Вокруг меня, растрепав волосы и обдав жаром кожу, закружились порывы ветра из нематериального мира.
Здание оставалось на прежнем месте, но сама я уже находилась в двух мирах сразу, потому что не переместилась полностью. По крайней мере в планы полное перемещение не входило. Я все еще жутко боялась заблудиться в другой реальности, боялась не найти обратную дорогу в знакомый мир. Поэтому перемещалась частично, нерешительно и очень осторожно.
Однако этого хватило, чтобы увидеть то, чего я раньше никогда не видела. На пылающих границах потустороннего мира имена, которые выцарапывал Рокет, по-настоящему сияли. Словно горели огнем. Словно при написании Рокет их как-то поджигал. Неужели он каким-то образом дает этим именам цель? Или просто записывает тех, кому уже суждено… что? Что значат все эти имена? И какое отношение они имеют к моей дочери?
Да уж. Вечный спор о курице и яйце ответов мне точно не даст. Нужно поговорить с Рокетом. И я поговорю, как только он перестанет ломать мне кости и поставит обратно на пол. Только что я стояла, размышляя о важных делах, а через секунду уже барахталась в воздухе в руках огромного сильного бизона.
— Рокет! — еле-еле выдавила я под аккомпанемент хрустящих ребер.
Как только он меня поднял, я вернулась в материальный мир, и имена перестали сиять. А вот лысина Рокета, которая была все такой же бледной и блестящей, — нет.
Пока он проявлял гостеприимство, я обняла его за голову и чмокнула в макушку.
— Мисс Шарлотта! — сказал Рокет приглушенным голосом, потому что уткнулся носом в моих девочек, Угрозу и Уилл Робинсон. Имелось у меня подозрение, что, кроме приветствий, Рокет задумал что-то еще.
— Рокет, — начала я, дергая ногами, чтобы хоть чуть-чуть ослабить крепкие объятия, — ты меня лапаешь, что ли?
Все еще держа меня в руках, он поднял голову, и его глаза заблестели от восторга.
— Я соскучился, мисс Шарлотта.
Я опять его обняла. Слава богу, ему не нужно дышать.
— Я тоже соскучилась.
Так мы стояли долго-долго. Я обнимала лысую голову, а Рокет прижимался лицом к моей груди. Хорошо хоть похабный «бр-р-р» не сделал. Не знаю, как бы отнеслись к такому Угроза и Уилл.