Проклятие десятой могилы
Шрифт:
Я обошла кожаное кресло и села. Паркер тоже. Не на мое кресло, само собой, а на свое.
Наверное, он был бы симпатичным, не будь у него в заднице здоровенного стального штыря. Паркер всегда казался таким надменным и строгим, что другие рядом с ним чувствовали себя крайне некомфортно. Наверняка этот нюанс играл ему на руку во время любого суда.
— Почему этой информации не было в папке, которую вы мне передали?
— Вы так говорите, будто я поступил так намеренно.
Прикинувшись саркастичной версией
— Я думал, вы не возьметесь за дело, зная о судимости.
— Да что вы говорите!
— Я могу все объяснить.
— Что ж, валяйте.
Паркер наклонился вперед и принялся двигать по столу документы, неосознанно выстраивая между нами барьер. Из Ника водопадом текло уже знакомое мне с прошлой встречи чувство вины.
— Бывают люди, которых любят все вокруг. Таким был и Лайл. Его толпами преследовали девушки. Парни даже против воли проникались симпатией. Лайл представлял собой редкую смесь хорошего человека и эффектной внешности. К таким людям тянет. Всем хочется урвать хоть частичку их притягательности.
Это я могла понять. Фиске наверняка казался красавцем, когда его не обвиняли в убийстве. Тем более в убийстве, которого он не совершал.
— На него сыпались приглашения из кучи университетов. Он мог поступить куда угодно. У Лайла было блестящее будущее.
— Как и у погибшего парня.
Паркер виновато кивнул:
— Неделя выдалась нелегкая. Обряд посвящения покатился псу под хвост. У парня случился анафилактический шок. Что только ни делал Эл, чтобы ему помочь…
— Какой еще Эл?
— Лайл. Так мы его тогда называли. Тем не менее, парень умер. Эл взял вину на себя и отсидел три года за непреднамеренное убийство. — Ник поерзал. Чувство вины его просто-напросто съедало изнутри. — Идея была моя, но, поскольку Эл был президентом братства, он решил взять всю вину на себя. За всех нас.
— Парень умер во время обряда посвящения в братство, где президентом был Фиске. Как бы то ни было, именно Лайл был в ответе за произошедшее.
— Ага, — кисло улыбнулся Паркер, — он сказал то же самое. Только не он был виноват, а я.
— Напрямую?
— Да. — Покашляв в кулак, Ник не стал опускать руку, а прижал кулак ко рту, словно заново переживал весь ужас того дня. — Мы должны были выкрасть новичков, надеть им на головы мешки, затолкать в фургон и высадить на Сентрал, в самой неблагополучной части. Само собой, новички были в одних трусах. Лайл сказал, бросать их в таком виде опасно, поэтому мы немного попетляли и высадили новичков посреди кампуса.
— Похоже на самое обыкновенное посвящение.
— Так бы и было, если бы я, черт возьми, сделал свою работу. Мне поручили проверить медкарты новичков, но в тот день у меня был важный экзамен, и до медицинских записей руки так и не дошли.
— Хреново.
— У одного из
— Проклятье…
— Я понятия не имел, что у кого-то может быть такая реакция. Всегда думал, что для этого нужно проглотить то, на что у тебя аллергия.
— Что ж, получать новые знания подобным образом — не самый лучший вариант.
— Позже нам сказали, что у парня так быстро отекло горло, что он даже на помощь позвать не успел. — Паркер отвернулся к окну. — Я его убил. И только потому, что Лайл был президентом, а СМИ со всех сторон обступили окружного прокурора, Лайла обвинили в непредумышленном убийстве.
А я-то думала, у Паркера совести нет.
— Ладно, вы чувствуете себя виноватым, и я понимаю почему, но при чем тут текущее расследование?
Сцепив зубы и сощурившись, Паркер впился в меня жестким и решительным взглядом.
— Он не пойдет на дно за то, чего не делал, Дэвидсон. Я этого не допущу.
— Вот только улики вполне убедительны.
Впрочем, улики всегда убедительны, именно поэтому люди приходят ко мне. Я для них — последняя надежда. Последний отчаянный рывок. Хотя Паркеру я об этом ни за что не скажу.
Он подался вперед:
— Поверьте мне, вам самой не захочется, чтобы дело дошло до суда. Или вы разнесете в пух и прах чертовы улики, или я лично сознаюсь в убийстве.
Я откинулась на спинку кресла, почти желая, чтобы Паркер так и поступил. Если он возьмет убийство на себя, то тяжесть вины за прошлое спадет с его плеч, и он сможет жить собственной жизнью, не оглядываясь назад.
— А если у меня ничего не получится?
Он хлопнул ладонью по столу.
— Лайл этого не делал, Дэвидсон, и вы прекрасно это знаете. У вас на такие вещи особое чутье.
— Я-то знаю, а вот вы почему так уверены? Улики ведь говорят об обратном.
— Знаю, и точка. Как вы помните, именно я занимаюсь изучением всех свидетельств, чтобы убедиться, что у нас есть состав преступления для передачи дела в суд.
— Ну конечно. Вы же собираетесь устроить саботаж.
— Можно и так сказать. Так что там с вашими успехами?
Я покачала головой:
— Нетушки, давайте-ка вернемся ко мне. Что у вас на меня имеется? Я, видите ли, не очень люблю, когда меня шантажируют.
— Я не шантажирую, а мотивирую.
— Да наплевать. Так что там у вас есть?
Паркер сощурился, словно пытался решить, можно ли мне доверять, а потом взял в руки пакет для улик с окровавленным ножом внутри.
— Несколько недель назад это нашли в стене на месте преступления, которое еще не раскрыто. Именно этим ножом убили женщину в Саут-Вэлли.
— Понятно, — проговорила я, начиная слегка нервничать.
— На нем ваши отпечатки.
Я прямо-таки почувствовала, как от лица отлила кровь.