Шрифт:
Глава 1. Утро
Во дворе стояла странная тишина. Не кричали петухи, не мычали коровы, не блеяли овцы. Даже ветер запрятался на верхушках деревьев и не решался выглянуть. Над головой висело сиренево-сизое низкое небо. На горизонте тяжёлыми портьерами оно опускалось на землю, не оставляя ни единой лазейки для солнечного луча.
И это было странно. В прямом смысле этого слова, небо давило на макушку, тишина сжимала виски. Наступал тот самый день. Сегодня должны были явиться посланники Кровавого дракона. Ужасного, про которого ходили самые нелепые
Они были похожи на мотыльков, которые знали, что этот огонь опалит им крылья, но грезили к нему прикоснуться, чтобы рассказать потом своим внукам о бале с самим Кровавым.
Гела
Я стояла во дворе и вслушивалась в тишину. Мне нечего было опасаться посланников Кровавого дракона. Они прилетали только к тем, кому уже исполнилось восемнадцать лет. Восемнадцать лет и один месяц максимум. Только месяц до этой даты и ни минутой раньше. Моё восемнадцатилетие должно наступить через две недели.
В отличие от своих подруг, которым не посчастливилось родиться в обусловленную дату, я ничуть не огорчалась. Более того, я не жаждала сгореть в огне Кровавого дракона. Я не искала лазейки, как изменить свой возраст. Я не бегала к ведьмам, которые могли замедлить или ускорить естественный биологический ритм. Я спокойно заканчивала школу и собиралась поступать на актрису. Моя страсть – театр. А там я могу стать не только Истинной для Кровавого дракона, но даже им самим. Смешно.
Родители не были в восторге от моего выбора, но не спорили. Вообще, спорить со мной было абсолютно бесполезное занятие. Всё было именно так, как хотела я. Я всегда добивалась поставленной цели и шла к ней, работая локтями, не зная жалости.
Нет, я не была подлой, я не подставляла других и не плела интриги. Я пахала. И не пыталась пробить стену лбом, ибо каждая стена имеет калитку. Вот эту калитку я и искала.
Но даже мне, которая не боялась клевачих петухов и злобных цепных псов, странная тишина пришлась не по вкусу. Что-то подленькое шевельнулось в душе. Ах, если бы я тогда знала, ЧТО ждёт меня, я бы лучше осталась на улице и любовалась бы этими свинцовыми тучами, которые в тысячу раз краше расписных золочёных потолков.
Впрочем, не буду торопить события. Мне осталось не так много, чтобы я могла отказать себе в удовольствии вспомнить всё до каждой секунды.
В хлеву животные стояли словно в очереди на бойню: испуганный недоумевающий взгляд. Куры категорически отказывались покидать свой насест. Коровы спиной повернулись к сену. Лишь один конёк бил копытом о пол и ржал, словно просил, чтобы я его отпустила.
– Что с вами? – в воздухе плавало тепло.
Я подошла к любимой Бурёнке. Именно с этой рыжей в белые крупные горошины коровы я всегда начинала дойку. Но она пятилась, поворачиваясь ко мне задом. «Понятно, будет бить копытом». Я решила зайти попозже. У животных тоже бывают перепады настроения в непогоду.
В птичнике не было ни единого яйца. Странно. Обычно наши несушки столько
Я вышла из хлева, закрыла дверь на засов. Всё указывало на предстоящий ураган. В хлеву животные точно были в безопасности.
Набрала из колодца воды и направилась к дому. Тяжёлые вёдра оттягивали руки, а коромысло я забыла прихватить.
Внезапно порыв ветра словно кулаком толкнул меня в спину. Толчок оказался таким сильным, что я полетела головой вперёд, размахивая вёдрами, как крыльями. Одежда моментально промокла под ледяным душем. Больно ударившись о дверную рамку, я буквально влетела в дом.
Мне было бы жаль шумом разбудить домочадцев. Обычно в это время вставала только мама. Она разжигала печь и занималась тестом. На утро у нас всегда свежая выпечка. Горячие булочки и парное молоко: что можно ещё пожелать для счастья?
Мои младшие сёстры в это время ещё сопели в четыре дырочки. Старшая тоже не торопилась вставать, даже если и просыпалась. Но, обычно, она не просыпалась. Ей уже двадцать один, и она не пропускала ни одной сельской дискотеки.
Что касается меня, я рано ложилась спать и очень рано вставала. Поэтому вечерняя дойка на старшей сестре, а утренняя на мне, в каникулы, разумеется.
Но сейчас в доме творилось что-то странное. Мама стояла около холодной печи и прижимала к себе младших сестёр. Старшая бросила на меня испуганный взгляд. Она стояла рядом с отцом.
– Мама, папа, что произошло? Что вас подняло в такую рань, даже петухи ещё не пропели свой гимн солнца, – спросила я, дрожа от холода.
Сердце стучало где-то у горла. Я понимала, что неспроста мои родители и сестры поднялись так рано. Но разбираться не было времени, я слишком замёрзла.
Быстро рванула по лестнице в свою комнату, на ходу сбрасывая одежду. Первой полетела блузка куда-то в угол, уже на лестнице скинула юбку, открывая на всеобщее обозрение свои длинные белые ноги.
Не сразу заметила конверт, который лежал в моей комнате на столе. Да это и понятно. Когда чечётку танцуют не только зубы, но все части тела вместе взятые, тебе не до конвертов. Вытеревшись насухо, я натянула на себя любимые джинсы и свободную фланелевую рубашку. День не обещал быть жарким. Распустила косу, чтобы просушить намокшие волосы, как вдруг в поле зрения попал тот самый чёртов, нет, драконов конверт.
Как я не заметила его сразу, не понимаю. Он был насыщенно-алого цвета, как свежая кровь, что не хотелось брать его в руки. Даже золочёное тиснение с изображением стоящего на задних лапах дракона не смягчало этот тошнотворный цвет.
– Папа, мама, откуда эта мерзость на моём столе? – спросила я, держа конверт двумя пальцами одной руки, словно боялась запачкаться. Второй я держалась за перила. Деревянные ступени лестницы были приятно теплы, что должно было меня насторожить, ведь печь ещё не топили. Но в тот момент моя голова была занята лишь одним: что эта мерзость делает на моём столе?
– Гела, ты же знаешь, что солнце никогда не появляется на небе тридцать второго мая. В этот день… – вместо ответа проговорила мама.