Проклятие ледяной горы
Шрифт:
Шаман медленно сел, вырвал опутывающий его кустарник из земли, повытащил побеги брусники из бровей, вытряс мшаник из бороды и смахнул его со лба.
И тут же окружающие поляну деревья оживились: они принялись поднимать ветки, цвета осени посвежели, и туман был унесен набежавшим ветерком.
Вяйнямейнен чувствовал себя старше можжевельника, пробившего себе дорогу сквозь вечную мерзлоту, старше выбитых на камнях фигур воинов с копьями, охотников на лосей и лебедей. Старость и тоска давили на грудь. Он чувствовал усталость, и все казалось надоевшим. Вяйнямейнен что-то буркнул про себя, и по
Вяйнямейнен втянул носом воздух и схватил рукой падающее воронье перо. Он всегда замечал духа-двойника, если, конечно, тот появлялся. Потом забрался в домик, натянул толстую меховую шубу, вдел ноги в теплые кенги и поспешил на улицу. Добравшись до края Сувантолы, он сорвал прикрученные к шубе лосиные рога и забросил их в мочагу.
– Встань лось из бочаги, стань конем для хозяина Сувантолы! – сказал Вяйнямейнен зычно.
Рога дрогнули и тут же начали подниматься, но уже на голове белого лося. Глаза лося были мутные, словно болотная вода, которая стекала с его мокрых светло-серых боков. Вяйнямейнен с трудом взобрался на спину животного и сжал ногами его бока.
Бег лося Вяйнямейнена разносился подобно грому. Он скакал по осеннему лесу Калевалы, направляясь к границам Сувантолы мимо разверзшихся скал, вековечных сосен, елей и можжевельников, и только упавшая золотая листва берез закручивалась в сердитые вихри вслед путнику. Старик слез со спины лося перед деревянной башней, стоящей на берегу на редкость прозрачной ламбушки, и подошел к дверям. Затем ударил кулаком в дубовую дверь, разукрашенную вырезанными в ней фигурами змей, – да так, что петли дрогнули и небо загрохотало.
Прошло не одно мгновение, прежде чем дверь открылась. Перед Вяйнямейненом стояла фигура старого мужа со спутанными волосами до земли и бородой, в которых виднелись красные шляпки грибов и бегали жуки. У него была обветренная толстая нижняя губа, но в глазах еще сохранился блеск.
Тусклый солнечный свет осветил темноту башни, так что дремавшим на полу черным гадюкам и крысам пришлось спрятаться по углам.
– Приветствую тебя, Уртамо. Я пришел за советом и ничуть не обижусь, если ты заодно предложишь мне воды напиться, – сказал Вяйнямейнен, вздохнув.
Уртамо бросил на него долгий взгляд и произнес:
– У меня всегда найдется пиво.
Он ни словом не обмолвился насчет жалкого вида Вяйнямейнена, потому что знал причину, а вместо этого отошел с прохода и пригласил хозяина Сувантолы пройти в свою бедную лачугу.
С трудом передвигая ноги, Вяйнямейнен зашел под своды, опирающиеся на колонны в форме змей. Внутри везде висели полки, заполненные всяким барахлом, прямо из стен росли грибы и вился плющ. На полу клубились змеи, пауки размером с мужскую ладонь плели сети под потолком, а над головой метались обрыдлые ночные бабочки и роняли вниз хлопья сажи. Два похожих на крыс гоблина, одетых в доспехи из коры, вкатили внутрь бочку с пивом и протянули обоим старикам по кружке золотистого пенистого напитка.
– Ты придумал решение
Уртамо пожевал губами:
– Я знаю, о чем ты, и думал об этом с твоего прошлого появления. Бессмертие – это не то, что можно абы как скинуть с плеч, словно это упавший с рябины листок.
– Абы как скинуть? После того как ты в прошлый раз сказал это, мне пришлось ждать шесть десятилетий.
Уртамо усмехнулся:
– Прожить все эти годы – что глазом моргнуть, таковы они в жизни бессмертных! Ты требуешь от меня невозможного, хозяин Сувантолы. Ведь ты же хорошо знаешь, что бессмертен и таковым останешься. Смирись с этим, как и следует мужчине.
– Я не должен пытаться мириться ни с чем. Ты не понимаешь ровным счетом ничего! – воскликнул Вяйнямейнен и придвинулся к Уртамо. – Я сыт по горло тем, что все вокруг, кто мне дорог, умирают. Я не желаю этого больше видеть и не желаю страдать еще целую вечность! Так что создай отвар, который лишит меня бессмертия, если, конечно, ты еще такого не создал.
– Может, да, может, нет, кто знает, – ответил Уртамо, пригладил бороду и выпил одним махом целый ковш пива. Затем вытер рот рукавом и пристально посмотрел на Вяйнямейнена. – Ты еще не потерял своей дочери, так что не мрачней. Это лишит тебя разума, как уже забрало твои жизненные силы и мощь.
– Ты видел двойника? – спросил Вяйнямейнен, и в голосе его послышалась дрожь.
Уртамо посмотрел в потемневшие, печальные глаза Вяйнямейнена.
– Видел. Видел их в сиянии неба, видел черную нечисть в чаще, да и зловоние смерти мне знакомо. Его ветер доносит от окраин Похьелы и черных берегов Туонелы и до самой Калевалы.
– Ну и что ты надумал?
– Изгнанная из мира мертвых Туони хозяйка ледяной горы Калматар плетет свои ледяные сети, и многие в них уже попались – сам видел. Я также знаю, что твоя дочь Аннукка в тех же сетях. С этим ничего не поделаешь: что произошло, то произошло. Она пока еще жива, но ты не сможешь ее освободить в одиночку, – сказал Уртамо, осторожно поглядывая на Вяйнямейнена исподлобья.
Вяйнямейнен кивнул.
– Если ты обо всем знаешь, то спрошу у тебя теперь, правильно ли я сделал?
– Я не тот, кому судить, правильно или неправильно ты поступил. Скажу лишь, что время еще не пришло. – Уртамо погрозил пальцем. – И поэтому мальчишка ушел прямо у тебя из рук и пропал. Только вот истекает последний срок, когда он может вернуться на земли Калевалы. Дух твоей дочери уже не так силен, как когда-то, и ее конец близок. Но если ты в одиночку примешься спасать ее – погубишь обоих. Хотя ты и не можешь умереть, твоя дочь может, да и вряд ли ты сам хотел бы прожить оставшуюся вечность калекой или заключенным в ледяную темницу.
– Мне нужна твоя помощь, старый Укко-Уртамо, ты же знаешь калевальцев. Замолви перед ними слово, пошли мальчика ко мне, если он вернется к людям.
Некоторое время Уртамо тяжело вздыхал, глядя на сгорбленного Вяйнямейнена, наконец пожевал губы и протянул тому руку.
– Не к добру это, если мальчишка появится в этих краях, но сделаю, как просишь, потому что чувствую, что время пришло. Я замолвлю слово и надеюсь, что ты найдешь парня до первого снега, потому что потом уже будет слишком поздно.