Проклятие победителя
Шрифт:
— Я хочу, — ответила Кестрель и вручила малышу еще один цветок.
— И правильно. Ваш отец едва ли обрадуется.
Кестрель подняла взгляд и тут же увидела Арина. Он стоял довольно близко и явно прислушивался к разговору.
— При чем здесь мой отец? — Кестрель ни за что не поверила бы, что генерал ввязался в любовную интрижку. — Его даже в городе нет. Он на учениях в сутках езды отсюда.
— Пусть так, но когда он вернется, сенатору Андраксу точно не поздоровится.
— Почему?
— Потому что он продал восточным варварам бочонки с черным порохом.
Повисла тишина.
— Андракс продал порох врагам империи? — изумленно переспросил Беникс.
— Он клянется, что бочонки украли. Но разве это похоже на правду? Ему поручили охранять порох. Порох пропал. Всем известно, что Андракс — заядлый взяточник. Отчего бы ему и с варварами не торговать?
— Вы правы, — сказала Кестрель, — отец будет в бешенстве.
Леди Фарис принялась с восторгом перечислять возможные наказания, ожидавшие сенатора: до распоряжений из столицы его пока посадили в тюрьму.
— Мой муж поехал на аудиенцию к императору, чтобы лично обсудить это дело. Ох, что же сделают с Андраксом? Думаете, казнят? В лучшем случае сошлют на север, в тундру!
Поклонники леди Фарис присоединились к ней, выдумывая новые и новые наказания. Жестокость некоторых идей граничила с нелепостью. Только Ронан молчал, наблюдая за младенцем, который вскарабкался к Кестрель на колени и уже обслюнявил рукав ее платья.
Кестрель приобняла ребенка, рассеянно глядя на белый, как у одуванчика, пушок на макушке. Она с ужасом думала о возвращении отца. Новости сулили ей новые беды. Генерал, возмущенный предательством сенатора, непременно попытается убедить Кестрель в том, что теперь империи, как никогда, нужны верные воины. Последние события дадут ему отличный повод надавить на дочь. Кестрель стало трудно дышать.
— У тебя так хорошо получается, — заметил Ронан.
— Что?
Он погладил малыша по голове.
— Играть роль матери.
— К чему это ты?
Ронан смутился, но ответил с напускной веселостью:
— Да ни к чему, забудь. — Он бросил взгляд на Беникса, Фарис и остальных, но те увлеченно обсуждали пыточные тиски и удавки. — Я просто так сказал. Беру свои слова назад.
Кестрель сняла ребенка с колен и усадила на траву.
— Слова нельзя просто так забрать.
— Сделаем исключение, — улыбнулся Ронан, вспомнив, как она ответила Айрексу за игрой.
Кестрель встала и зашагала прочь. Ронан догнал ее.
— Да ладно тебе! Я ведь правду сказал.
Они остановились в тени кадамбовых деревьев, кроны которых уже окрасились в багряный цвет. Скоро листья начнут опадать.
— Не подумай, что я вообще не хочу детей, — ответила Кестрель.
— Это хорошо, — обрадовался Ронан. — Империи нужны люди.
Кестрель знала, что он прав. Валорианская империя разрасталась по материку. Все сложнее было удерживать под контролем завоеванную территорию. Чтобы решить проблему, нужно совершенствовать армию и увеличить численность валорианцев. Поэтому император и запретил обычаи, которые без особой надобности ставили под угрозу жизнь граждан, то есть дуэли и игры с быками. Валорианцев, которые не служили в армии, обязали вступить в брак к двадцати годам.
— Просто я… — Кестрель замолчала и попыталась высказать мысли снова: — Ронан, я словно в западне. С одной стороны, отец с его армией, с другой…
Ронан выставил руки ладонями вперед, словно пытаясь оправдаться.
— Я вовсе не хочу загонять тебя в ловушку. Я же твой друг.
— Я знаю. Но когда выбор невелик — либо в армию, либо замуж, — невольно задумываешься: неужели нет другого выхода?
— Выход есть всегда. Да, по закону ты должна выйти замуж в ближайшие три года, но мужа выберешь сама. Да и времени еще много. — Он игриво подтолкнул ее в плечо. — Во всяком случае, я успею убедить тебя выбрать правильного человека.
— И этот человек — Беникс, — рассмеялась Кестрель.
— Беникс? — Ронан вскинул руку, сжатую в кулак. — Беникс! — закричал он. — Я вызываю тебя на дуэль! Где ты, несчастный болван?
Ронан удалился, комично изображая взбешенного обманутого поклонника. Кестрель улыбнулась ему вслед. Может, за его дурачеством и впрямь скрывается что-то настоящее. Когда дело касается чувств, нельзя знать наверняка. Разговоры с Ронаном напоминали игру в «Зуб и жало»: не поймешь, то ли это ложь, похожая на правду, то ли правда, похожая на ложь.
Допустим, это правда, что тогда? Кестрель оставила свой вопрос без ответа. Ей хотелось сберечь теплое чувство, оставшееся в душе после того, как Ронан ее рассмешил.
Вдруг кто-то подошел к ней со спины, и мужская рука обвила за талию. Не игриво — агрессивно. Кестрель быстро сделала шаг в сторону, увернулась и выхватила кинжал из ножен.
Айрекс. Он тоже сжимал в руке меч.
— Сразу в драку, милая Кестрель? — Айрекс легко принял боевую стойку. Хотя играть в «Зуб и жало» он не умел, бойцом был намного лучше Кестрель.
— Не здесь, — процедила она.
— Согласен, — ласково произнес лорд. — Мы можем найти другое место, если хотите.
— Чего вы добиваетесь, Айрекс?
— В смысле, чего я хотел, когда обнял вас? Ох, даже не знаю. Наверное, я пытался залезть к вам в карман. — Его тон подчеркивал грубую двусмысленность.
Кестрель вернула оружие в ножны.
— Значит, вы поняли, что в честной игре вам не получить мое золото.
Она вышла из тени деревьев и очень обрадовалась, когда увидела, что гости по-прежнему сидят на лужайке. До Кестрель донеслись тихий звон серебряных ложек и фарфоровых чашек и приглушенные голоса. Никто ничего не заметил.
Никто, кроме Арина. Он дожидался неподалеку. Кестрель стало неприятно — пожалуй, даже стыдно — при мысли о том, сколько он услышал за этот вечер. Она испугалась, что раб видел, как к ней подошел Айрекс, и неправильно истолковал ситуацию. Или дело в чем-то еще? Быть может, ее задела мысль о том, что Арин понял все правильно, но не попытался вмешаться?
«И правильно сделал», — сказала себе Кестрель. Рабам не положено лезть в дела господ. Тем более помощь ей не понадобилась.
— Мы уходим, — бросила она Арину.