Проклятие победителя
Шрифт:
В карете Кестрель долго молчала. В конце концов она устала от своих безрадостных мыслей, которые бежали по кругу и все время возвращались к Айрексу. Как глупо она поступила, решив унизить его за игрой!
— Ну? — обратилась Кестрель к Арину.
Тот даже не поднял взгляд, хотя сидел прямо напротив.
— Что «ну»? — переспросил он, разглядывая свои руки.
— Что скажешь?
— О чем?
— О приеме. О чем угодно. Хотя бы притворись, что выполняешь свою часть договора.
— Вы хотите посплетничать о прошедшем вечере? — устало произнес Арин.
— Я хочу поговорить с тобой!
Теперь он все же посмотрел на нее. Кестрель вдруг заметила, что вцепилась в свою шелковую юбку мертвой хваткой. Она разжала пальцы.
— Например, я знаю, что ты слышал разговор про сенатора Андракса. По-твоему, он заслуживает пыток? Смерти?
— Не мне судить, — коротко ответил Арин и снова умолк.
Кестрель поняла, что от него ничего не добьешься, и продолжила злиться молча.
— Вас другое беспокоит. — Голос Арина прозвучал неуверенно, будто он сам не мог поверить, что произнес эти слова.
Кестрель не ответила и ждала продолжения.
— Этот человек осел.
Ясно, о ком идет речь. По-хорошему, раб не имел права говорить такое о валорианце. Но как же приятно было слышать эти слова! Кестрель издала смешок.
— А я дура. — Она закрыла лицо руками. — Знала же, что не стоит играть с ним в «Зуб и жало». Или, по крайней мере, не следовало его обыгрывать.
Арин улыбнулся уголками губ.
— А мне понравилось, что он проиграл.
На какое-то время воцарилась тишина. Хотя слова Арина немного утешили Кестрель, она убедилась, что тот прекрасно понял, что произошло на пикнике. Он действительно стоял рядом и слышал, о чем Кестрель говорила с Айрексом. Вмешался бы Арин, если бы дело зашло слишком далеко?
— Ты умеешь играть в «Зуб и жало»? — спросила она.
— Возможно.
— Так не бывает. Либо умеешь, либо нет.
— Это не имеет значения.
Он просто испытывал ее терпение.
— Почему?
Угасающее вечернее солнце осветило лицо Арина как раз в тот момент, когда он широко улыбнулся.
— Потому что играть со мной я вам не советую.
11
Когда генерал вернулся с учений и услышал новости о сенаторе Андраксе, то даже не стал заходить в дом, чтобы смыть с себя дорожную пыль. Он снова вскочил на коня и погнал его к тюрьме.
На виллу он вернулся только к вечеру. Кестрель из своей комнаты услышала стук копыт во дворе, спустилась по лестнице и увидела отца возле фонтана. Генерал плеснул водой себе в лицо и пригладил мокрые от пота взлохмаченные волосы.
— Что будет с сенатором? — спросила Кестрель.
— Император — не сторонник смертной казни, но думаю, в этом случае он сделает исключение.
— А что, если бочонки и впрямь украли, как утверждает Андракс?
— Ключ от склада есть только у меня и у него. Следов взлома нет. Мой ключ все время был при мне, а я три дня провел на учениях.
— Порох, возможно, все еще в городе. Я полагаю, все корабли задержали в порту и обыскали?
Отец поморщился.
— Даже тебе ясно, что нужно было сделать, а вот губернатору ума не хватило. — Он помолчал. — Кестрель…
— Я знаю, что ты скажешь. — Именно поэтому Кестрель сама решила заговорить с отцом о предательстве сенатора. Она не хотела, чтобы генерал использовал эту новость против нее. — Империи нужны такие люди, как я.
Он приподнял брови.
— Значит, ты согласна? Ты пойдешь в армию?
— Нет. Я хочу предложить кое-что другое. Ты все время говоришь, что у меня талант к разработке стратегии.
— Ты умеешь добиться своего, — осторожно ответил генерал.
— Тогда почему вся моя воинская подготовка уже много лет сводится к тренировкам с оружием? Хорошего бойца из меня все равно не вышло. — Кестрель вспомнила Айрекса, который держал оружие так, будто оно было продолжением его руки. — Этого мало. Ты должен учить меня истории, обсуждать со мной сценарии битв, преимущества и недостатки тактик. Тогда я, возможно, пересмотрю свое мнение насчет армии.
В светло-карих глазах отца блеснул огонек, но губы оставались по-прежнему сжаты. Он задумался.
— Тебе не нравится мое предложение?
— Зависит от того, что ты потребуешь взамен.
Кестрель собралась с духом. Теперь нужно сказать самое трудное.
— Я больше не хочу тренироваться. Даже Ракс понимает, что я уже освоила все, что могла. Он только зря тратит время.
Генерал покачал головой.
— Кестрель…
— И еще я хочу, чтобы ты перестал на меня давить. Я сама решу, идти ли мне в армию.
Отец потер руки, с которых капала вода, грязно-коричневая от пыли.
— Вот тебе встречное предложение. Я буду учить тебя стратегии по мере возможности. Ракс продолжит с тобой заниматься, но только раз в неделю. И к весне ты должна будешь принять решение.
— Но мне еще не скоро исполнится двадцать.
— Кестрель, чем раньше ты определишься, тем лучше для нас обоих.
Она уже готова была согласиться, когда генерал поднял указательный палец и назвал еще одно условие:
— Но если ты не захочешь пойти по моим стопам, весной ты должна будешь выйти замуж.
— Ты загоняешь меня в ловушку.
— Нет, я делаю ставку. Ставлю на то, что твоя любовь к независимости заставит тебя присоединиться ко мне.
— Надеюсь, ты понимаешь, как смешно это прозвучало.
Генерал лишь улыбнулся в ответ.
— Значит, ты оставишь попытки меня убедить? — уточнила Кестрель. — Не станешь больше читать мне нотации?
— Не стану.
— И я буду играть на фортепиано, когда захочу. Ты мне ни слова не скажешь.
Его улыбка померкла.
— Ладно.