Проклятие победителя
Шрифт:
Послышались быстрые шаги. Они эхом отозвались в ущелье, все приближаясь. Появился гонец. Он подбежал к Плуту. Арин стоял поблизости, но будь он намного дальше, все равно услышал бы, как мальчишка выдохнул:
— Идут! Они идут.
Тут же все ожило и засуетилось. Гэррани проверили заряд в пушках, приготовили фитили из кусков тонкой, легковоспламеняющейся бечевки, а потом торопливо забились под холщовые полотна. Арин приник к надрезу в ткани и не мигая вглядывался в ущелье.
Разумеется, он услышал их раньше, чем увидел. Топот тысячи марширующих ног. Первые ряды валорианцев вышли из ущелья. Арин напряженно ждал, когда Плут отдаст приказ.
Прогремел выстрел. Пушечное ядро прорвало полотно, пролетело по воздуху и ударило в конницу. Люди и лошади разлетелись как щепки. Арин услышал крик, но велел себе не обращать внимания.
Полотна цвета камня исчезли — в них больше не было нужды. Арин забил в пушку ядро, выстрелил, снова зарядил ее, схватив ядро почерневшими от пороха руками. Внезапно рядом с ним появилась какая-то женщина.
— Плут ранен, — сообщила она.
Валорианцы начали отстреливаться. Полетели стрелы и арбалетные болты. Точность выстрелов устрашала. Арин втянул воздух сквозь зубы и побежал. Стрелы свистели рядом с ним. Он нырнул под укрытие валунов, возле которых стояла пушка Плута. Предводитель гэррани лежал на спине, его лицо было засыпано порохом. Пораженные бойцы столпились вокруг него.
— Нет! — закричал им Арин. — Не на него смотрите, а на валорианцев!
Они вздрогнули и вернулись к делу. Нужно было проредить конницу.
— Все, кроме тебя. — Арин схватил за рубашку ближайшего к нему гэррани. — Расскажи, что случилось. — Он склонился над телом Плута, ощупывая его руки и грудь в поисках крови. — Ран нет. Почему нет ран?
— Он просто упал, — ответил боец. — Когда пушка выстрелила, его отбросило. Должно быть, ударился головой.
Арин нервно усмехнулся. В первую секунду битвы их главнокомандующий потерял сознание. Недоброе предзнаменование. Он отволок Плута подальше за валуны, потом отыскал в его кармане подзорную трубу, которую они нашли на вилле генерала. Смотря в нее, Арин увидел, что валорианская конница по большей части удержалась в седлах. Лошади не разбежались и не попадали на крутом склоне, несмотря на пушечный огонь. Валорианцы наступали.
Затем Арин заметил нечто более ужасающее: на его глазах несколько солдат, шедших за первыми рядами, запрокинули головы и осмотрели края ущелья. Блеснула крага на руке валорианского лучника, тетива натянулась, стрела взмыла вверх.
Один из четырех гэррани, отвечавших за взрыв пороха, сорвался вниз с утеса. Арин выругался. Ему оставалось лишь бессильно смотреть, как на оставшихся троих гэррани посыпались арбалетные болты.
Вот и все. Все кончено. Если не удастся отрезать две части батальона друг от друга, то им не устоять против более опытных валорианцев, которые уже начинали понимать, что происходит. Последняя гэррани на краю ущелья каким-то образом выжила и все еще цеплялась за скалу, но вскоре сорвалась и перевернулась в воздухе. На мгновение Арин заметил маленький бочонок у нее в руках. Она упала, раздался взрыв. Огонь перекинулся на валорианцев.
Арин понял, что другого шанса у него не будет.
— Цельтесь в лучников, — велел он бойцам возле пушки Плута. — В арбалетчиков. И передайте другим. Весь огонь по тому отряду.
— Но валорианцы уже близко…
— Это приказ!
Арин отсыпал в мешок пороху — столько, сколько влезло. Потом схватил кусок фитиля, взвалил мешок на плечо и побежал к подножию скалы.
То, что он задумал, было чистым сумасшествием, будто кто-то еще в колыбели проклял его именами богов смерти и безумия. Арин мчался к узкой козьей тропе на склоне утеса. Когда добежал до нее, начал карабкаться, рискуя переломать ноги раньше, чем успеет добраться до кучи валунов, которую приметил возле почерневших кустарников.
Его подстрелили. Боль обожгла бедро. Теперь из ноги торчало, мешая, древко стрелы. Еще одна пролетела рядом, оцарапав ему шею. Он замер на мгновение, потом снова изо всех сил рванулся вперед. Кровь стучала в ушах громче, чем пушечные выстрелы.
Арину удалось добраться до выступа скалы, который и скрыл его. Он пробежал вдоль этого выступа и выбрался на нужное место. Потом пригнулся, дрожа и бормоча ругательства, заливая кровью мешок с порохом. Арин бросил его возле кучи камней и кое-как прикрепил фитиль, зажег спичку и держал ее, обжигая пальцы, пока шнур не загорелся.
Теперь вверх. Вверх! Он весь целиком превратился в это слово, судорожно пытаясь забраться как можно выше.
Раздался взрыв. Скала вздрогнула. Валуны полетели вниз.
Арин почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он полетел вниз вместе с осыпью камней.
35
Кестрель издалека услышала радостные возгласы победителей.
Она совсем пала духом. Валорианцы никогда не кричали после победы. Они пели. План Арина сработал.
Кестрель подошла к окну, которое выходило во двор. Вдалеке виднелся город. Она открыла створки, и морозный зимний воздух хлынул в комнату. Колючие снежинки впились в кожу. Кестрель выглянула наружу, перегнувшись через подоконник.
К дому приближалось несколько верховых. Они шли шагом. Впереди был Ланс, и Арин ехал, привалившись к его шее.
Но ведь не стали бы гэррани веселиться, если бы знали, что он мертв или смертельно ранен?
«Дура, — сказала себе Кестрель. — Мертвецы верхом не ездят».
В ее душе поднялся вихрь чувств, и она сама не понимала, правильные ли это чувства, потому что не могла подобрать им названия. В голове не осталось мыслей.
Лошади остановились. Арин соскользнул с Ланса, и со всех сторон ему на помощь бросились гэррани. Каждый хотел первым добраться до него, подать руку, подставить плечо.
Лицо Арина побелело от боли. Он был покрыт грязью и синяками. Рваная одежда пропиталась кровью, ее пятна напоминали алые знамена. На одной ноге не было сапога.
Арин запрокинул голову, заметил Кестрель в окне и улыбнулся.
Она захлопнула створки окна и дверь в свое сердце. При виде Арина, который, прихрамывая, пошел к дому, ее охватило совершенно неожиданное чувство. Это неправильно, так не должно быть.
Она испытала невероятное, головокружительное облегчение.
— Наш герой. — Плут уставился на Арина, который лежал на постели.
Тот попытался покачать головой, но тут же поморщился от боли.
— Просто повезло.