Проклятие победителя
Шрифт:
— Мы уже убрали валорианских стражников по эту сторону гор. — Он провел пальцем по линии, обозначавшей ущелье. — Теперь нужно отправить небольшой отряд на ту сторону. Мы выберем четырех человек, которые лучше всего сойдут за валорианцев издалека, хорошо знают горы и не будут бояться погибнуть в случае обвала. Они перебьют имперских часовых, встанут на их место, кто-то спрячется у подножия. Нужен будет гонец, чтобы в нужный момент предупредить наших бойцов о походе батальона, которые ждут здесь по обе стороны, — Арин указал на середину прохода, — с бочонками пороха.
— У нас не так много осталось пороха, — возразил Плут. — Его стоит поберечь до прихода основных сил.
— Мы не доживем до их прихода, если сейчас пожалеем порох. — Арин уперся ладонями в стол и склонился над картой. — Большая часть нашего войска, около двух тысяч, будет ждать с нашего конца ущелья. В валорианском батальоне всегда примерно одинаковое количество бойцов, значит…
— Всегда?
Кестрель сидела прищурившись.
— Я смотрю, ты многому научился, работая в поместье генерала, — похвалил Плут.
Научился он, разумеется, не от генерала, но не стал вдаваться в подробности.
— Итак, наши силы будут примерно равны количественно. Но в том, что касается опыта и вооружения, мы им уступаем. К тому же у валорианцев есть луки и арбалеты. Однако пушек у них не будет, ведь они не ожидают, что их встретят с оружием. И здесь у нас будет преимущество.
— Арин, у нас тоже нет пушек.
— Есть. Просто нужно выгрузить их с кораблей, которые мы захватили, и втащить на склон.
Плут уставился на Арина, потом хлопнул его по плечу.
— Гениально!
Кестрель откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.
— Когда весь батальон войдет в ущелье и начнет выходить с другой стороны, наши пушки откроют огонь по первым рядам. Мы застанем их врасплох.
— Застанем врасплох? — Плут покачал головой. — Валорианцы вышлют вперед разведку. Кто-нибудь увидит пушки, и они обо всем догадаются.
— Ничего они не увидят, потому что орудия и бойцов мы спрячем под полотном вот такого цвета. — Он указал на белесые камни, которыми прижал карту. — Холщовые мешки из гавани сгодятся, и еще можно снять льняные простыни с кроватей валорианцев. Мы сольемся со склоном горы.
Плут ухмыльнулся.
— Так вот, наши пушки ударят по первым рядам, — продолжил Арин, — а это конница. Будем надеяться, что лошади запаникуют, а если нет, им все равно трудно будет удержаться на склоне. Тем временем бочонки с порохом взорвутся и обрушат камни в ущелье. Это разделит батальон пополам. Тогда наши бойцы, которые ждут по ту сторону ущелья, выбегут из укрытия и разделаются с попавшей в ловушку половиной батальона. Мы сделаем то же самое со второй половиной. И все, победа за нами.
Плут какое-то время молчал, хотя выражение его лица говорило само за себя.
— Ну? — Он повернулся к Кестрель. — Что скажешь?
Она на него даже не посмотрела.
— Почему она молчит, Арин? — возмутился Плут. — Ты позвал ее затем, чтобы узнать ее мнение.
Арин, который внимательно следил за реакцией Кестрель и видел, что она все больше и больше злится, сказал:
— Она думает, что у нас может получиться.
Плут посмотрел на них обоих. Потом его взгляд задержался на Кестрель. Наверное, он пытался понять, что именно привело Арина к такому выводу. Затем он с улыбкой пожал плечами, как делал еще на арене, будучи распорядителем аукциона.
— Ну, другого плана у нас нет. Я поеду к остальным, раздам указания.
Кестрель покосилась на Арина. Он не знал, что она хотела этим сказать.
На прощание Плут приобнял Арина одной рукой и удалился.
Оставшись наедине с Кестрель, Арин достал из кармана добытое растение: горстку зелени с тонкими стебельками и острыми листьями и положил на стол. Глаза Кестрель засверкали от радости как алмазы. Ее благодарный взгляд был для Арина дороже всех сокровищ.
— Спасибо, — выдохнула она.
— Мне следовало сделать это раньше, — покачал головой он. — Еще до того, как ты попросила.
Арин прикоснулся тремя пальцами к ее кисти — этим жестом гэррани показывали, что принимают благодарность или просят прощения. Она оказалась мягкой на ощупь и блестела, как будто ее натерли маслом.
Кестрель отдернула руку, ее взгляд изменился: радость исчезла.
— И что я тебе за это должна? — спросила она.
— Ничего, — поспешил ответить Арин, сбитый с толку ее вопросом. Разве не он перед ней в долгу? Ведь это именно она сражалась за него на дуэли, а он предал ее доверие.
Арин всмотрелся в ее лицо и понял, что она не столько переменилась, сколько просто вернулась в то же состояние, в котором пребывала, пока Плут был здесь, — похожая на обозленного, загнанного зверька.
Конечно, Кестрель не могла не злиться, слушая, как враги замышляют уничтожить ее народ. Но как только Арин решил, что в этом все дело, он вспомнил тот непонятный взгляд, который она бросила на него в конце разговора. Он прокручивал этот момент в голове, будто вертел в руках ракушку, пытаясь понять, что за моллюск живет внутри.
Он припомнил выражение ее лица: чуть нахмуренные брови, поджатые губы.
— В чем дело? — спросил он наконец.
Арин уже решил, что Кестрель не ответит, но она произнесла:
— Плут всем скажет, что твой план — его идея.
Арин и сам это знал.
— Какая тебе разница?
Она презрительно хмыкнула.
— Нам нужен предводитель, — пожал плечами Арин. — Нам нужно победить. Каким образом — не имеет значения.
— Я вижу, ты много читал, — догадалась она, и только тогда он сообразил, что невольно процитировал одну из книг по стратегии. — Ты брал книги из нашей библиотеки, изучал боевые построения и тактику валорианской армии.