Проклятие тролля
Шрифт:
Какой бы ни была причина, Скатах принимала их. Она была самой известной воительницей. Она тренировала самого Кухулина.
Тренировочное поле было просто полем у крепости, где жила Скатах. Ряды палаток стояли у поля. Те, кто тренировался, не могли спать в крепости. Сон на твердой земле готовил их к трудным жизням впереди. Эльва предпочитала жить так. Она не хотела, чтобы кто-то пробрался в ее комнату ночью. Тут она могла управлять всей своей жизнью.
Гостей острова игнорировали. Если они вытаскивали меч, то не успевали даже взмахнуть
Теперь все ее подруги-воительницы выстроились на дороге. Она еще не видела, чтобы они прекращали тренировки из-за кого-то. Они держали ладони на рукоятях мечей, смотрели на прибывшего с недоверием и… ненавистью? Эльва еще не видела столько ненависти на их лицах.
Она осталась на месте, меч был поднят над головой. Она смотрела, как к ней идет нечто чудесное.
Медведь.
Больше всех медведей, он был не просто зверем, а чудищем. Его плечо было выше нее, выше самой крупной женщины в тренировочном лагере. Коричневый мех покрывал его тело, черные глаза смотрели на женщин с таким же недоверием.
Это явно был самец. Она не видела таких больших медведей, точно не в этих краях. Эльва не слышала о медведях на острове.
Большие лапы ступали по земле. Он не говорил, но точно был не просто животным. Дикий зверь уже атаковал бы. Этот знал, куда шел. Он шел уверенно, и это выдавало его разум.
Эльва застыла на месте, не двигалась, даже когда он посмотрел в ее глаза. Те глаза хранили столько эмоций, что ее голова закружилась. Голод скрывался в тенях того взгляда, но и нечто печальное. И от этого ее душа отвернулась в страхе.
Эльва не хотела видеть себя в этом существе. Она не могла ему помочь, он не был проклят, не нуждался в ее вмешательстве. Она посвятила свою жизнь становлению воительницей, защищающей тех, кто нуждался в ней, а не отвлекающейся на зверя.
Она заставила себя отвернуться от него.
Медведь прошел мимо, земля дрожала от его веса. Когти оставили след на земле возле ее ноги, гравий шумел. А потом он ушел.
Она посмотрела ему вслед. Он оглянется?
Она хотела этого?
Другая воительница, Дейрдре, чья история была хуже, чем у Эльвы, подошла к ней.
— Это чудище из Фуар Бейнн.
— Кто? — Эльва не слышала о таком существе. Она была из Благого двора в Ирландии и не изучала царство фейри в Шотландии. Она многое еще не знала.
— Фуар Бейнн, холодная гора. Она всегда покрыта снегом, даже в летний зной. Там никогда не тает лед, и холодные порывы ветра замораживают сердца даже величайших воинов.
Эльва фыркнула.
— Звучит как миф, а не реальность.
— Я была там раньше, — пальцы Дейрдре сжались, она ерзала от нервов. — Ниш и его братья думали, что мы могли убежать по горам от мужчины, за которого меня собирались выдать. Нам нужно было спуститься. Там была опасная буря, но не снег или лед заставил нас бежать.
— А что заставило? — Эльва уже знала, что скажет женщина. От этого она посмотрела на крепость. Медведь почти добрался до ворот, уже открытых и ждущих его.
— Крики, — ответила Дейрдре. — Ветер нес их, и слышно было только их. Что-то на той горе сильно страдало от боли.
— Почему вы не попытались ему помочь?
— Порой крики не были от боли. Порой они были от гнева, и больше голосов присоединялось, — Дейрдре поежилась. — Я не вернусь в то место, даже если будут предлагать деньги. Там не просто зверь на горе.
Дейрдре отошла, Эльва смотрела на крепость. Кем было то чудище? Что он хотел здесь?
Она могла лишь надеяться, что Скатах отошлет его обратно как можно скорее. Никто тут не хотел помочь ему. Это было племя женщин, которых много раз подвели мужчины. Они не спасали тех, кто подвергал их опасности.
Конечно, ее друзья сказали бы ей, что это опасные мысли. Бран хотел видеть ее счастливой, точно счастливее, чем она была сейчас. Изначально она хотела замуж за него, а теперь он был женат на ее сестре, и Эльва понимала, что стоило его послушать.
Он все-таки был королем и хранителем огромнейшей армии фейри. Он сделал больше за первые годы правления, чем многие делали за всю жизнь. Если он говорил, то на важные темы.
Но она его не слушала. Даже когда они были детьми среди полей золотой пшеницы, играли в любовь, она всегда делала не так, как он хотел. От одной идеи, что кто-то будет указывать ей, как себя вести, она хотела буйствовать.
Пока не вышла замуж. А потом она делала все, что хотел муж. Была тем, кем он хотел.
И куда это ее привело?
Она старалась не вспоминать то время, но воспоминания всегда грозили поглотить ее. Они всплывали в голове, бурлили, как зелье ведьмы, лопались в худшие моменты.
Одно из них всплыло сейчас, заполнило ее воспоминанием сладкого запаха лакрицы и пряности перца. Фионн всегда пах как конфета и то, что обжигало.
Эльва ощущала, как его палец гладил ее руку, медленно, нежно, и было ясно, что он никогда не работал. Он всегда восторгался ее красотой, тем, что ее плоть была почти без волос. Так сильно, что порой ей было от этого плохо. Он не видел в ней ничего, кроме безделушки, игрушки, которую мог выбросить, когда хотел. Каждый раз, когда он хвалил ее внешность, она напоминала себе, как мало он любил ее.
Он любил ее красоту, а не то, кем она была.
Но она не могла его винить. Она вышла за него, потому что хотела быть королевой. Потому что ее мать толкнула ее быть той, кем она не была.
— Будь красивой, — говорила ее мать. — Красота заведет тебя туда, куда не проведут ум и грубая сила, Эльва. Ты выбираешь: работать тебе всю жизнь или заставить кого-то работать за тебя. Разве не лучше заниматься чем-то милым?
Тогда это звучало идеально. Не переживать из-за зажигания печи или приготовления еды? Это была роскошная жизнь.