Проклятие
Шрифт:
— Что было, то было, — отмахнулась Кая. — Если бы я тебе сказала, я бы много не смогла сделать. Все же ты имеешь на меня определенное влияние. И ты даже мог бы уговорить меня забыть об этой идее. Поэтому я к тебе и не обращалась. А магия всегда была ко мне благосклонна. И как я не так давно выяснила, я являюсь с рождения уже на половину в трансе. Оттуда и цвет глаз. Ты не замечал, что у Олимпии глаза красные?
— Замечал. С таким же отливом, как и у тебя, — согласился он.
— Так вот, это из-за того, что Олимпия родилась из магии. Объясню чуть позже, — пообещала Кая, глядя на вопросительный взгляд Никона. — Итак, оказавшись совсем одна, мне вдруг попадается билет на транспорт явно магического происхождения. Я колебаться не стала, взяла его, села на автобус и поехала. Меня довезли до места раскопок. Этими раскопками занималась секта, существующая уже не одну тысячу лет. Секта Иноксиона Артеди. Её организовали специально, что бы растить
— И ты его не испугалась? — удивился Никон, садясь на скамейку и сажая Каю себе на колени.
— Я сбежала с одной галактики в другую беременная, надеясь почти на невозможное, попадаю волей случая на эту площадку и после этого надо бежать неизвестно куда? Нет, это меня не испугало. Я все ещё отходила от такого шока, так что начала с ним болтать. Потом, поняв его, отмыла. Он в земле не такой страшный, как в чистом виде, прошу заметить, — уточнила она и продолжила. — Давай его расспрашивать про твое проклятие. Он мне неохотно отвечал, а когда спросил и узнал, что я ищу и что я беременная, сразу сказал, что меня одну не оставит. К тому времени, как он мне это пообещал, прибежали все остальные маги посмотреть, что происходит. Тивер согласился идти к ним с условием, что я тоже буду с ним. Они согласились. Так я и провела месяца три. Занималась вместе с магами моего возраста. По теории мне, конечно, не было равных, а вот практика мне нужна была катастрофически. И вот как-то через некоторое время вызывает меня Станислав Дмитриевич и говорит, что я в чем-то провинилась. Я все отрицала. Он решил мне прочитать мораль. Я его, конечно, слушала, но сама витала в облаках. Тивер подсказал мне пару планет, где спрятаны дневники Иноксиона. Он сказал, что в них есть ответ на интересующий меня вопрос. Вот я и стояла, смотрела в окно и мечтала о тебе, о том, как мы будем вместе, когда мне в это время читали лекцию о трансе. И когда он произнес заклинание, и сказал, что бы я повторила и запомнила. Я повторила и больше ни чего не помнила.
— Что же произошло? — Никон улыбнулся.
— Мной овладел транс. Заметь, овладел, причем насильно. А когда я очнулась, то поняла, что лежала в коме.
— Это первый раз? — уточнил Никон.
— Да, это первый. Потом я обнаружила Олимпию, которая была такой, какой ты ещё видишь и знаешь. Все то же: возраст, голос, речь. Но она ни чего не умела. Не есть, не пить, не говорить. Сказали, что ей на чисто отшибло память. А вот где я так и не узнал. Я спросила, а где мой ребенок. Но мне сказали, что она умерла.
— Да как они…
— Тише, — успокоила Кая. — Они просто не знали, что произошло. Правду знали всего двое. Главный маг и Тивер. И они оба решили, что так пока будет лучше.
Кая вздохнула. В её глазах была боль.
— Я тогда совсем отчаялась. И что бы хоть как-то отойти от этого, я взялась учить Олимпию. Все же она мне с самого начала понравилась. Было в ней что-то, что тебя напоминала. И эти глаза… Олимпия просто помогала забыться. И уже неделю мы с ней были самой неразлучной парочкой на свете, — Кая улыбнулась. — Мы доводили всех. Кстати, клеймо мне тогда и поставили и Олимпии тоже. Надеялись контролировать нас через магию. И ещё очки мне дали заколдованные. Самое смешное, что Олимпия свою метку в стерла на выходе. Причем довольно легко. Я же тянула до последнего. Она закрывала доступ магии в меня. Но во мне её оказалось столько, что я иногда просто удивляюсь, откуда её столько берется. Особенно после транса.
— А что было дальше? — спросил Никон.
— Дальше прошел год. Я была просто блистательным теоретиком, она была самым сильным магом, — начала отвечать Кая. — Но всему наступает конец. Однажды меня позвал к себе Станислав Дмитриевич. Он был чем-то расстроен. Меня привели одну, без Олимпии. Она же ждала в коридоре. Тогда-то он мне и сообщил, что произошло во время транса. Я не знаю до сих пор, как такое получилось, но как я вошла в транс, так я и пролежала почти год. За это время за мной велся жесткий контроль и наблюдение ограниченного числа людей. Всего двое или трое, плюс Тивер, который был просто в ярости оттого, что со мной случилось. Он даже пообещал раскрошить всех виновных. В течение этого года, точнее в определенный день от меня, а я была полностью превращена в магию, лежала вся светящаяся, отделалась вторая часть и весь оставшийся срок формировалась. Когда транс с меня сошел я ещё неделю полежала в коме, после чего и увидела Олимпию. Получалось так, что она моя дочь, не рожденная обычным способом, а магическим. Я была очень шокирована и вышла из кабинета ни жива, ни мертва. Олимпия испугалась, но я ей только и сказала, что мне нужно время, что бы все обдумать. Вот тогда-то в игру вступила третья сторона. Те маги из секты, которым не нравилась власть Станислава Дмитриевича. Они убили его, в то время, как я была в другом месте и обдумывала все последствия этой новости. На меня сразу навалилась такая ответственность, что так просто избавляться от неё я не собиралась. А когда я все обдумала и решила, я её не нашла. Я побежала на поиски Олимпии, но было уже поздно. Я видела, как её посадили на корабль, а я стояла и кричала, что бы она не шла туда. Я бросилась за ней, но корабль уже улетел. Я осталась там, на площадке и тогда в меня выстрелили.
Никон молча слушал. В нем кипел гнев.
— Кто? — спросил он, старясь говорить ровно.
— Неважно. Его уже нет в живых. Магия, знаешь ли, не очень любит, когда на неё нападают именно в тот момент, когда я с ней соприкасаюсь. Последнее, что я помню, так это то, что была тогда на той площадке. Дальше звук выстрела, а потом сильнейшую боль. Все. Потом была темнота, за тем больше и больше света. Когда очнулась, рядом сидел Данте. Он и совет приняли меня из-за моего чудесного излечения и большого запаса магии, а так же этой отметины на шее. Потом уже оставили совсем по другой причине. Ты же знаешь меня, каковы были мои знания. За тот год они только возросли. Я ещё и Данте сумела уговорить проводить меня в библиотеку. Там я проводила очень много времени, горя желанием познания и ответов на интересующие меня темы.
— А кто тебя туда привез? — спросил Никон. — Когда тебя смертельно ранили.
— Все убеждают, будто Данте мой спаситель. Я же знаю, что это был Лиатриэль, — ответила она спокойно.
— Откуда?
— Я все время чувствовала, что на нем лежит отпечаток магии транса. Его ему поставил Иноксион Артеди, когда десять тысяч лет тому назад путешествовал по галактикам.
— Откуда такие познания? — удивился Никон.
— Даже эльфы не способны почувствовать хорошо скрытую магию. Я же овладела тогда двумя ступенями транса и прекрасно все видела. Я всегда все чувствовала, но не использовала это. Один мой глаз, красный, видит магию в любом виде. Вот, например, именно поэтому я и определила, что тогда, в коридорах времени и был василиск. Так же это позволило мне видеть тот дневник Иноксиона, в котором была нужная мне информация о проклятии, — ответила Кая. — Кстати, с помощью Тивера я организовала пару экспедиций, которые не могли не увенчаться успехом. На полученные средства я спокойно открыла компанию под присмотром, конечно же, Данте. Всех интересует, почему так быстро? Ответ прост — я заранее знала, что найду и с чем столкнусь. Благодаря ощущению магии, я спокойно определяла, куда идти, а куда нет. Поэтому я так быстро освоилась и быстро подняла компанию до статуса корпорации. В какой бы я не была галактике, случайно или специально я находила любой артефакт, который многие секты, типа той, в которой я была, покупали их за полную цену.
— А как ты нашла способ снятия проклятия?
— Кто ищет, тот всегда найдет. Особенно, если у меня были Тивер и Лиатриэль, хорошо знакомые между собой. Кстати, Тивер не просто робот. Он прожил несколько тысяч лет и у него программа самообразования. Поэтому он не хуже Лиатриэля разбирается в жизни и ведет себя, как человек, — ответила она. — Поэтому, имея достаточно возможностей, чем просто маг, который не может и до первой ступени транса подняться, я и нашла этот способ. Правда, пришлось долго помучиться. Но теперь ты живой и твоего проклятия нет. Ты ощущаешь мир как нормальный человек, и ты теперь свободен до конца своих дней.
— Я не свободен, — запротестовал Никон. — Все вакантные места заняты тобой и Олимпией. Кстати, она так и будет такой, как сейчас или измениться. Ведь из твоего рассказа ясно, что она совершенно не изменилась.
— Я сама не знаю точного ответа на этот вопрос. Я знаю только то, что пока она со мной или же с тобой, она растет внутренне. Если же нас нет, вся её жизнь проходит с теми знаниями и на том уровне, на котором она существует, — ответила Кая. — Ещё вопросы?
— Почему в первую нашу встречу ты назвалась Олимпией?
— Потому что я никогда не называла незнакомым парням своего настоящего имени. Осторожность никогда не помешает. И к тому же это имя мне всегда нравилось.
— Поэтому ты так назвала нашу дочь?
— Да. Тебе не нравиться?
— Нравиться, — не стал спорить Никон.
— Ладно. Что ещё ты хочешь узнать?
— Да. Что стало с твоим трансом? Ты его контролируешь теперь полностью?
— Я отказалась от трансов.
— Даже такое возможно? — удивился Никон.
— Да, — ответила она. — Даже такое.