Проклятые дни. Зарисовки с натуры
Шрифт:
Он думал, что объявлен в розыск, и поэтому ни к себе домой, ни к корешам по «бригаде» ему нельзя…
А всего-то был удостоин пары фраз:
– Гля, утёк! – расстроено протянул первогодок.
– Подыхать уполз, – согласился Ракута.
Продырявленная им машина потихоньку разгоралась, что в наступающих сумерках было хорошо видно. С блокпоста подъехал БТР, солдаты с брони короткой очередью добили зашевелившееся в кустах тело. Потом один из срочников спрыгнул, по широкой дуге, выставив перед собой ствол автомата, обошел застреленного, покрутил головой, потом поднял с земли помповик и побежал обратно к БТРу.
Валяющееся рядом с горящей машиной тело встать не могло. Одна пуля пробила тело в районе таза, перебив позвоночник, вторая перерубила плечевой пояс. Поэтому «браток»
К горящей машине начали подтягиваться зомби. Вероятно, изначально они среагировали на звуки выстрелов, и уже потом, увидев пламя – очевидно, более сильный раздражитель, развернулись на него. Подходящие останавливались рядом с костром. Стрелять в освещенные, пусть и мерцающим светом, мишени было удобно, чем бойцы с БТРа и занялись немедленно. Один, видно, особо бестолковый мертвяк, подошел слишком близко к пламени, и одежда на нем воспламенилась. Теперь внимание мертвых глаз было обращено и на него тоже. Когда вокруг машины валялось порядка тридцати уже окончательно упокоенных покойников и стояло практически столько же зомби, с громких хлопком взорвался бензобак машины. Стоящих зомби разбросало в стороны. Они практически сразу стали подниматься и вновь подходить к машине. С БТРа еще немного постреляли, после чего он развернулся и неспеша поехал обратно на блок.
Спустя некоторое время машина погасла. Мертвяки постояли еще немного, после чего стали расходиться. Впрочем, несколько всё же осталось. Опустившись кто на корточки, кто на четвереньки, они стали объедать поджаренные тела своих недавних сотоварищей.
Зрелище, хоть и не в подробностях различимое в сгущающейся темноте, тем не менее вызывало отвращение.
Ракута отлип от прицела и стал растирать вмятину под бровью, оставленную резиной наглазника прицела.
– Внимательней тут, – бросил он, отходя от пулемета в теплый сумрак лестничной площадки.
День заканчивался неплохо. Ракута подобрал блестящие стреляные гильзы пулемета и отнес их соседскому мальчишке, чем вызвал его полнейшее восхищение. А заодно хмурое неодобрение его матери, которая отобрала у сопротивляющегося сына воняющие сгоревшим порохом гильзы и отнесла их мыть на кухню…
21 марта, среда, середина дня,
Москва, подвал одной из новостроек.
Фазахетдиев Исматулло Сулаймонович, гастарбайтер.
Иса вдруг отчетливо понял, что сходит с ума. Не могло, не могло, никогда и ни за что не могло быть такого.
Он вспомнил забытые из далекого детства рассказы доброй бабушки Фатият, как она рассказывала им, босоногим бачатам12, о сказочных временах, когда у справедливых шахов были мудрые визири, о прекрасных принцессах и великих батырах… Злых джинов, идрисов и прочих шайтанов там тоже хватало… Как они тогда прятались в ужасе под старое одеяло, под которым было так тепло и совсем не страшно…
Потом не стало бабушки Фатият. Еще позже, когда Исматулло был уже взрослым, ужасы пришли наяву. Пришли в виде страшных бородатых мужиков в разномастной одежде и с разномастным оружием… Про то, как они, тоже прикрываясь именем Всевышнего, резали соседей по улице… Как страшно орала улыбчивая молодая женщина Адигюль, которую не стали убивать сразу, а то ли ради смеха, то ли для устрашения прочих, разрезали живот и вывернули наружу кишки. Её вина была в том, что вышла замуж не за человека из «своих», и даже не из другого тейпа, а за неверного. Русского там или украинца со смешным именем Вальтер. Хотя, конечно, кто её тогда спрашивал? Как она кричала, а потом просто выла, корчась в слизи собственных кишок, зачем-то всё пытаясь засунуть их под разорванную кофту… Как били плетьми какого-то таджика в синем халате, как на синем фоне ярко торчали клоки вспоротой ваты и бурели проплешины темной крови… Как горели дома на их улице. Как бородачи стреляли в тех, кто пытался выбежать из горящих домов…
Начало «девяностых». Война «вовчиков» и «юрчиков»… Всевышний показал тогда свой гневный лик.
А мы, несчастные, неразумные, не вняли тогда, не поняли священного волеизъявления… Кара теперь нам. По заслугам и по грехам нашим…
Услышав во дворе возню и какую-то суматоху, Исматулло решил, что случилась очередная облава на нелегалов. Странно, что в рабочее время – людям просто разбежаться по объекту и попрятаться в известные им укромные места. Обычно до сих пор облавы случались в ночь, когда все спали и когда все находятся в одном месте. Именно из-за таких неожиданных облав в общежитии и была оборудована потайная комнатка. Площадью всего несколько квадратных метров, она, конечно, не могла вместить сразу всех желающих спрятаться. Но самых нуждающихся – кому никак нельзя было попадать под депортацию либо засветиться в милицейских базах учета, она могла обеспечить укрытием. Вход в эту комнатку со стороны подвала был совершенно незаметен. Более того, он хитро располагался позади перегиба утепленных в стекловату магистральных труб отопления, и был весьма узким. Но обычный уроженец Таджикистана, не отличавшийся богатырским телосложением, проскакивал там запросто. Для любого из представителей правоохранительных органов, по обычаю одетых в толстую одежду, да еще и в бронежилет, наоборот, это было практически непроходимым препятствием. На всякий «пожарный» случай, из этой комнатки был и резервный выход наружу. Изначально планировался подвод каких-то магистралей, поэтому оставался проем между двумя бетонными фундаментными блоками. Потом то ли передумали, то ли трубы проложили в другом месте, но квадратный лаз под потолком остался. Снаружи он был закрыт крепящейся изнутри дверцей от электрораспределительного щитка. К ней все давно примелькались, и считалось, что так оно тут и должно быть.
Одновременно здесь же в комнатке была «камера хранения» вещей гастарбайтеров, не нужных в повседневном проживании. И вот волею судеб он оказался здесь один. Остальные из любопытства наоборот кинулись к входным дверям, встречая соплеменников, возбужденно рассказывающих о небывалом событии. Потом им всем как-то сразу стало плохо, люди засуетились, пытаясь помочь внезапно заболевшим. А потом начался ад.
Несколько пострадавших в драке вдруг, один за одним, встали, некоторое время постояли, чуть пошатываясь, а затем безмолвно и сразу пошли на сородичей, вытянув руки. Кого-то схватили, кто-то уже упал на пол. Их пытались окликнуть, о чем-то спросить… Так же молча те вцепились руками и зубами в ближних к ним людей. Их пытались оттащить, они кусали оттаскивающих… Вопли, крики ужаса.
В глазах Исматулло встали картины начала девяностых… Не хватало только выстрелов. Но вскоре прозвучали и выстрелы… Исматулло смотрел в маленькое потайное окошечко, замаскированное под вентиляционную решетку. На полу возились тела. Ворочались укушенные, кричали добровольные медики, кто-то чем-то отбивался. Пронзительно кричала Эхтибор. По полу катался Манучехр, пытаясь зажать разорванное горло. Из-под пальцев резкой струей пульсировал фонтан крови. Вот тихий и обижаемый всеми Шамик схватил молоток и в исступлении ударил ближайшего нападающего по голове. Железо молотка заглубилось в череп. Пораженный тут же прекратил атаку, будто его выключили, и осел на пол. Шамик выдернул молоток и таким же макаром ударил следующего. Сила удара была избыточной. В руке у Шамика осталась только ручка инструмента. Второе тело с пробитым черепом так же упало рядом с первым. Но на Шамика уже напали следующие твари…
Исматулло кричал, чтобы товарищи бежали к нему и прятались, но его никто не слышал… Шла резня. Если поначалу неадекватных укушенных было мало, то теперь ситуация менялась кардинально. К зажавшейся в углу Эхтибор ломающейся шагнули сразу два окровавленных тела. Вот она, не прекращая орать, оттолкнула ближайшего крышкой казана. И тут совершенно неожиданно для Исматулло весь обзор ему заслонило ниоткуда взявшееся лицо. Они встретились глазами. На Ису смотрели глаза не-человека. Пронзительно-страшные, с неподвижным зрачком глаза. Казалось, на него смотрит сама Смерть. Да по сути, именно так оно и было.