Проклятые вечностью
Шрифт:
Открыв следующую книгу, Анна досадливо вздохнула. Если все пойдет в таком темпе, им никогда не найти дороги в Ониксовый замок, никогда не остановить Мираксиса и никогда не познать счастья и свободы. Из горьких раздумий ее вывел шум распахнувшейся двери, впустивший в помещение ледяной ветер, разбросавший лежащие у ее ног листы бумаги по всей библиотеке.
Будучи вампиром, Анна была не столь восприимчива к холоду, но по привычке поежилась, высунувшись из-за горы книг.
— Я думала, ты ушел, — проговорила принцесса, одарив вампира полным непонимания взглядом.
— Ушел. Несколько часов назад.
— Что? — взглянув в амбразуру небольшого оконца, бросила Анна. Робкий лучик света, как предвестник наступления утра, ворвался
Наблюдая за тем, как солнце, безжалостно изгоняя из комнаты безликие тени, бродившие по библиотеке, заставляя их затаиться в щелях и подвалах до наступления ночи, Анна невольно подумала о том, что отведенное им время неумолимо приближается к финалу. — Утро, — закрыв ладонями лицо, обреченно произнесла она.
— Утро — не приговор, — произнес граф, усаживаясь на софу подле нее. Перелистав несколько томов, он отложил их в сторону, развернув древний свиток на неизвестном принцессе языке, за ним еще один и еще…
— Это бесполезно! Все равно, что искать иголку в стоге сена!
— Если мы пока еще не видим выхода — это не значит, что его нет!
— На поиск решения нужно время, которое клонится к закату! — в тон ему произнесла девушка. — Осталось чуть больше суток.
— Не ты ли с Ван Хелсингом рвалась в бой в пещере? Я тогда еще предупреждал вас о том, сколь опасным и безнадежным может быть такое предприятие. У нас в арсенале только мифы и легенды, в то время как Мираксис владеет силой Древних, — бросил граф, воспарив к потолку, где находились дальние стеллажи.
Раньше Анне казалось, что она сможет преодолеть любую напасть, что ее бойкий нрав был крепче гранита, но теперь все было иначе: как вода точила камень, так страдания и боль сточили ее сопротивление, оставив лишь хрупкую девушку, пытающуюся изменить мир к лучшему.
Время летело с такой скоростью, что Анна едва успевала следить за тем, как один час перетекал в другой. Вначале ее мозг лихорадочно вбирал в себя всю информацию с книжных страниц, но вскоре слова, проплывавшие перед усталым взглядом, начали сливаться в черно-белые полосы, испещрившие бумагу. Это было ужасно: сохранив способность к чтению, разум отказался воспринимать полученную информацию, а потому слова просто растворялись в ее сознании, не оставляя после себя никакого осадка. Определенно, принцесса нуждалась в отдыхе: она устала, устала от своей бесконечной усталости, пронизывающей все ее тело и атакующей душу, устала от бегства, от безысходности, от страха. В порыве злости, затопившей здравый смысл, девушка смела со стола все книги, сползая на пол.
— Порой мне кажется, что это никогда не кончится! — обхватив голову, проговорила она.
— Всему когда-нибудь приходит конец, — присаживаясь подле нее, произнес граф, целуя девушку в макушку, — к счастью, жизнь такова, что конец одной истории неизменно ведет к началу новой. Поверь, эта тысячелетняя эпопея близится к завершению. Тебе просто не посчастливилось оказаться в центре этого действия.
— Я просто хотела нормальной жизни, — пропищала она, касаясь губами его ключицы.
— Для таких, как мы, нормальная жизнь не больше чем иллюзия! Наша реальность — это бесконечный полет в никуда под пологом ночи.
— Не все из нас могут летать, — досадливо заметила она, думая о том, что свой последний полет граф будет вынужден пролететь в одиночестве, ибо, несмотря на все их старания, судьба упорно старалась их разлучить. Видимо, эта мысль прозвучала в ее разуме с такой громкостью, что вампир сумел услышать этот душевный крик.
— Признаюсь, мне давно уже хотелось тебя спросить…
— О чем же?
— Мираксис всегда жаждал моей крови, впрочем, как и все остальные. А ты… тебе когда-нибудь хотелось ее попробовать?
— Почему бы тебе не прочитать мои мысли? Насколько мне известно, ты часто используешь этот запрещенный прием!
— Это не то… — прижимая Анну к себе, произнес граф. — Я хочу, чтобы ты сама произнесла ответ.
Почувствовав едва уловимый поцелуй на своей щеке, девушка подняла на Влада застланные пеленой глаза, пытаясь проглотить душившие ее слезы. Тут же по телу забегали десятки мурашек, а сердце затрепетало от волнения. Не думала Анна, что такое легкое прикосновение могло затронуть самые чувственные струны ее души. Покорно откинув голову назад, принцесса оголила шею, позволяя графу прочертить дорожку легких поцелуев к мочке ее уха.
По всему телу девушки волнами разливалась приятная истома. К ее собственному удивлению, ощущения были намного сильнее и проникновеннее, чем в момент первой близости. Вампир одаривал ее новыми ласками, заставляющими все тело девушки содрогаться от томительного предвкушения. Но то, что произошло дальше, больше походило на безрассудную, почти животную, страсть, чем на нежную любовь. Этот порыв графа одновременно напугал и пристыдил ее, наполнив душу неведомыми доселе ощущениями.
С треском разорвав сорочку, вампир жадно прильнул к ее груди, попутно стягивая с нее изодранную одежду. Анну била сильная дрожь с горькой примесью стыда. Только сейчас она поняла, насколько сдерживал себя Дракула в момент их первых любовных утех, чтобы не причинить ей боль. Сейчас же он позволил дать себе волю, выпуская на свободу бушующую в нем страсть. Уперев руки в мускулистую грудь, заливаясь краской, девушка пыталась сопротивляться, уклоняться от ласк и поцелуев, еще сильнее распаляя желание возлюбленного. Ее робкие возражения потонули в этом нескончаемом водовороте безумия, уступая животным инстинктам.
В этот раз его прикосновения были настойчивее, грубее, казалось, что с ней делили ложе два разных существа: любящий человек и кровожадный зверь. В который раз Анна поразилась тому, сколь многогранной могла быть природа вампиров, но, к собственному удивлению, принцесса была вынуждена признать, что ее тело предательски отзывалось на каждую грубую ласку, находя даже в этом безрассудном противостоянии некую прелесть. В этом была истинная суть любви бессмертных. У нее, как и у всего в этом мире, была своя темная сторона, ибо настоящие чувства были невозможны без муки. Любовь — это единство, любовь — это самопожертвование, любовь — это прощение, любовь — это страсть, это вожделение, это боль и смерть. Они умирали каждый день, но ночью возвращались к жизни, сгорая в огне пленительных страстей. Сейчас принцесса понимала это отчетливо и принимала с должным смирением, однако природная стыдливость и христианское воспитание нещадно восставали против этих страстных порывов, пробуждая в ней какой-то духовный страх.
— Анна, я же чувствую, что твоя сущность рвется наружу, желая пересечь грани наслаждения. Не пытайся сдерживать себя, ты больше не человек, — прохрипел он, подняв ее на руки.
Повинуясь какому-то инстинкту, она обвила ногами его бедра, прижавшись своим лоном к восставшей плоти, выгибаясь назад, впиваясь ногтями в спину графа. Усадив ее на стол, вампир резко вошел в нее, заставив девушку до крови закусить губу.
В секунду, когда алая влага коснулась ее языка, разум окончательно сдался под натиском пылающего огня страсти, и они провалились в пропасть истинного сумасшествия, свидетелями которого стали лишь молчаливые книги. Глаза Анны вспыхнули зеленым пламенем, а клыки инстинктивно удлинились, исказив идеально очерченную линию рта. Их обнаженные тела слились в танце истинной любви бессмертных: горячей, причиняющей боль, отдающей болезненной одержимостью, но в то же время трепетной и сакральной, потому что только сейчас принцесса почувствовала истинную близость от слияния их душ.