Проклятые вечностью
Шрифт:
— Что случилось? — поинтересовался охотник, следовавший за ним по пятам.
— Здесь есть небольшое ответвление! Мы точно знаем, что ждет нас наверху…
— Предлагаешь осмотреть этот тоннель?
— Битва, если она нам суждена, точно никуда не убежит, но мудрый человек никогда не полезет в безумную драку, обреченную на поражение, если можно ее избежать. Я уже умирал однажды — мне не понравилось! — задумчиво произнес вампир, всматриваясь в пустоту.
— Не думал, что когда-нибудь такое скажу, но сейчас я с тобой полностью согласен.
— О, Гэбриэл, ты себе даже не представляешь, сколько раз ты со мной соглашался. Во мнениях мы разошлись лишь однажды, на этом,
От этого ехидного замечания, всколыхнувшего его упрямую гордость, радость охотника от того, что Дракула сам начал эту тему, мгновенно улетучилась. Он так и не решился расспросить вампира о своем прошлом и об Изабелле, терзавшей его мысли с того момента, как Ван Хелсинг впервые услышал ее имя. Одного лишь его звука было достаточно, чтобы острые когти подозрений и какой-то затаённой боли впивались в его сердце.
— Раз уж ты не хочешь рассказать нам эту историю, может быть, ты согласишься пролить свет на то, как меч Нибелунгов оказался у тебя? — пролепетала Анна, решившись нарушить зловещую тишину, которая из-за почти материальных мыслей мужчин ее сопровождавших превратилась в еще большую пытку. Несколько минут Дракула молчал, обдумывая свой ответ, а потом начал свое повествование. Его хрипловатый, но тихий голос переливался подобно реке, зачаровывающей своим мирным журчанием. В это мгновение принцесса даже позабыла о том, что ее окружают не расписные стены прекрасной библиотеки, а мрачное подземелье. Своими мыслями девушка унеслась в ранее средневековье, где рождались туманные сказания германского героического эпоса.
— Как вам известно, не каждая легенда является правдивой, со временем истина обрастает домыслами или комментариями рассказчика, а это значит, что смысл теряется за пылью веков, порой до нас доходят поверья, не имеющие ничего общего с реальностью. Так что то, что я вам скажу, может значительно разниться с тем, что вы привыкли слышать.
Вскоре тоннель начал значительно сужаться, поэтому беглецам приходилось идти, низко склонив голову, что ничуть не придавало им хорошего настроения. Кое-где вглубь стен уходили небольшие ниши, зачастую заваленные камнями. По счастью, этот лаз не имел ответвлений, не давая беглецам заплутать в подземных лабиринтах.
— К чему эта показная театральность? — прошипел Ван Хелсинг, прерывая его рассказ. — Может быть, ты уже перейдешь к сути. Или ты готов из кожи вон лезть, чтобы получить зрительские овации?
— Признаюсь, что на публику я работаю гораздо лучше, но сейчас дело отнюдь не в этом, — возразил граф, играя на нервах охотника. — Как вам известно, Зигфрид был одним из ярчайших героев мифологии средневековой Европы. Cкандинавские и немецкие эпические произведения дают разные варианты этой легенды, отражающие этапы её формирования как в устной традиции, так и в меняющихся культурных и социальных условиях. В общих чертах этот миф можно пересказать следующим образом: по легенде Бальмунг был выкован для Зигфрида, колдуном, воспитавшим его. Это был не просто дар, это было благословение небес человеку, которого Бог избрал для великих подвигов.
— Все мы слышали легенду о том, что этот герой убил дракона, а после омылся в его крови, став неуязвимым, но и у него оказалась Ахиллесова пята, — вмешалась Анна, желая хоть как-то разрядить обстановку.
— В целом да. Как и любая другая легенда — это история о любви, предательстве и погоне за властью. Поддавшись чарам колдуньи, Зигфрид предал свою возлюбленную — валькирию Брунхильду, испив эликсир забвения, и женился на принцессе бургундов.
—
— Браво, Гэбриэл! Ты неплохо осведомлен! — проговорил граф. — Приятно осознавать, что в Ватикане тебе забивали голову не только религиозной чепухой.
— Просто хотел сократить твою вступительную часть до минимума!
— Неужели из меня такой плохой рассказчик? — с привычной издевкой, которую так не любила Анна, проговорил вампир, принимая словесную дуэль.
— Ваши споры не приблизят нас к кульминации этой истории, — вмешалась Анна, изрядно уставшая от их постоянных препирательств. Ее силы и так были на грани, а их непрекращающаяся рознь ничуть не добавляла ей уверенности в том, что она сможет выстоять в этой неравной схватке со смертью.
— Да, собственно, тут и рассказывать больше нечего. Конец. После смерти Зигфрида меч пропал, — проговорил Ван Хелсинг, теряя терпение.
— А вот тут ты ошибаешься, мой друг, — усмехнулся Дракула. — Я показал вам лишь одну сторону медали, но ведь есть еще и другая, сокрытая от глаз непосвященных.
— Ну что ж, готов послушать! — презрительно фыркнул охотник.
— Избавь меня от своих одолжений. Я не навязывал себя в качестве рассказчика.
— Продолжай, пожалуйста, — спокойно проговорила Анна, чувствуя, что с каждой минутой напряжение между вампиром и оборотнем увеличивалось. Каждый чувствовал, что они должны объясниться, должны выяснить отношения, но каждый понимал, что момент истины еще не наступил, а потому все они раздосадовано кусали губы, пытаясь смирить свой гнев.
— Другая сторона медали сотворена Создателем. Если где-то разбиваются сердца, он всегда оказывается к этому причастен. Как Вам известно, легенда датируется пятым-шестым веком, как раз в это время окольными путями христианство начинает просачиваться в Европу. Но кому, как не великому языческому воину, стать носителем этой религии? Светочем, за которым пойдут другие? По замыслу Творца, Зигфрид должен был предпочесть свет христианства языческому идолопоклонничеству, а потому Господь отрядил к нему одного из своих лучших воинов — архангела Гавриила, предводителя небесной рати. Он-то и выковал меч в священном пламени для своего ученика.
— Это поразительно! — проговорила Анна.
— Пока еще рано для оваций, дорогая! — все тем же тоном произнес вампир. — Однако, убив дракона, Зигфрид сошел с праведного пути. Как всегда карты Господа спутала любовь, и герой воспылал страстью к красавице-валькирии. Язычнице! Поэтому Всевышний прибегает к своему излюбленному трюку, способному разом решить все проблемы — забвению, — при этих словах граф с ухмылкой посмотрел на Гэбриэла. — Потеряв память, наш герой женится на христианке, да еще к тому же принцессе. Это была не только тонкая игра высших сил, но и политика. Заметьте, какой расчет! Вслед за прославленным монархом в лоно новой религии захотят окунуться и остальные, а кто не захочет… что ж, их вполне можно заставить силой. Но опять-таки, людское невежество, пропитанное пагубными страстями, ответило Творцу непредсказуемой глупостью. Герой погибает с посыла бывшей возлюбленной в цвете лет, так и не сумев донести свет истинной веры до темных душ. Что ж, мораль сей песни такова: воину не дано быть пастырем!