Проклятые вечностью
Шрифт:
— Подожди меня здесь, — проговорил Дракула, направившись к выходу.
— Ты куда?
— Ты молодой вампир, Анна. Для того чтобы выжить, тебе нужна кровь. Голод — это смерть для нас обоих: для тебя — это конечная точка бессмертного путешествия, а для меня — лишь дверь, ведущая в чертоги векового сна, и она уже открыта. Время работает против нас.
Граф, обратившись в крылатого зверя, уже готов был скользнуть в объятую туманом неизвестность, когда принцесса окликнула его, раскрыв дорожные сумки.
— Постой! Здесь есть одежда, кусок мыла и эти сосуды с… кровью?
Владислав подошел к ней, откупоривая небольшую бутыль, до краев заполненную алой жидкостью. В тот же миг он почувствовал,
— Можешь пить! — коротко произнес он, возвращая ей бутыль, а сам направился к выходу, оставаясь верным своим первоначальным планам.
— Куда ты? У нас же есть все, что нам нужно. Разве…
— На охоту! Дай мне пару часов! — перебил ее вампир, подходя к воде, оставившей на каменистом берегу солоноватый налет.
— Но здесь хватит на двоих, — не успокаивалась Анна. За это время она настолько привыкла к его обществу, привыкла к тому, что он всегда подавал ей руку помощи в трудные минуты заточения, привыкла к свирепости вампира, оберегавшей их от прямых нападок бессмертных, что теперь одна мысль о том, чтобы остаться здесь в одиночестве, внушала ей страх.
— Ошибаешься. Здесь едва хватит на одного. К тому же, ты, видно, позабыла: я не принимаю пищу из рук врага, — на ходу бросил он, воспарив под высокими сводами, пока пелена непроглядного пара не скрыла его силуэт.
Оставшись одна, принцесса еще раз осмотрела холодную пещеру, а потом, устроившись на небольшом камне, решилась попробовать этот нектар бессмертных. Она не знала, чья жизнь была закупорена в этой бутылке, но сейчас, испытав все лишения, страх и горечь заточения, предыдущие убеждения отступили на второй план, отринув мораль и голос совести. Сейчас для нее существовал лишь мучительный голод, который она готова была удовлетворить любой ценой. А совесть?! О ней она подумает после!
Поднеся заветный сосуд к пересохшим губам, девушка сделала несколько больших глотков, практически до дна осушив бутыль. В тот момент казалось, что жизнь вновь расцветала в ее теле, силы возвращались, а вслед за ними возвращалась и ясность мысли. Вместе с кровью жертвы она получила и ее воспоминания, но в этот раз, несмотря на всю горечь и боль, она смогла принять случившееся, искренне молясь о душе несчастного, пусть и обреченного на смерть от неизвестной хвори, но все же достойного жизни. Его воспоминания были хаотично сменяющейся чередой мук, страха и отчаяния, которые были столь близки ее истерзанному сердцу. Она понимала его страдания и переживала их вместе с ним: глоток за глотком, бутылка за бутылкой, пока, наконец, живительный эликсир не иссяк, прервав поток памяти. В этот раз все было иначе: не было такого глубокого раскаяния от содеянного, не было боли — не было ничего. Может быть, Дракула был прав: тяжело дается лишь первое убийство? Может быть, ее сердце ожесточилось от постоянных страданий, выпавших на ее долю? А может быть, это ее новая сущность все больше завладевала разумом, превращая ее в хищницу ночи? Может быть, ее спокойствие было оттого, что не она занесла меч над головой несчастного? Ответа у нее не было, как не было никакого желания и сил думать об этом.
Взглянув на свои почерневшие от недельной грязи руки, принцесса решила омыть их в источнике, но, едва коснувшись воды, подогреваемой пламенем недр земли, желание броситься в этот омут с головой полностью завладело ее сердцем. Стянув с себя пропитанную тленом одежду, она брезгливо отбросила ее в сторону,
Ощущение было действительно ни с чем несравнимо: чем дальше заходила принцесса, тем горячее становилась вода на глубине. Она расслабляла напряженные мышцы, прогоняла смрадный запах подземелий, успокаивала. Проплыв несколько кругов, Анна заметила, что вода вокруг нее будто потемнела, смывая с тела память о ее недавних приключениях.
Изодрав в клочья одну из льняных сорочек, подаренных Селин, девушка начала смывать с себя копоть и грязь, возвращая коже мертвенно-белый цвет. Вода была теплой, а мыло ароматным, ей даже странной показалась мысль о том, что в Священном Писании нигде не говорилось, что вампиры тоже моются. Почему-то все считали их грязными созданиями, упорно утверждая о запахе векового разложения, сопутствующего нежити, а тут, вопреки всему, пахло лавандовым маслом.
На самом же деле от каждого из них исходило свое неповторимое, дурманящее благоухание: Мираксиса всегда окружал едва уловимый ореол сандала, Виктор любил запахи со свежими древесными нотками, а Дракула предпочитал парфюм с ароматом фиалкового корня. В который раз принцесса была вынуждена признать то, сколь ошибочными являлись суждения людей о тех, кто обитал по ту сторону жизни.
Едва закончив омовение, она услышала всплеск за спиной, но, обернувшись, увидела лишь мелкую рябь на воде и мыльные разводы, кругами расходившуюся в разные стороны. Следующий всплеск раздался в метре от нее, заставив душу девушки похолодеть от страха. Какая-то часть рассудка твердила ей о том, что здесь никого не может быть, кроме Дракулы, но сомнения в ту же секунду воскрешали перед ее глазами образы заточения, отметая эти доводы.
— Кто здесь? — прошептала она, отходя к берегу, озираясь по сторонам, как затравленный зверек, угодивший в ловушку. — Влад?
Но ответом ей послужила лишь тишина и легкое дуновение ветра, уносящего поднимающийся к высоким сводам пар.
— Это не смешно! Покажись!
— А принцесса-то, не смотря на всю свою хваленую браваду, у нас трусиха! — раздался хрипловатый смех графа за ее спиной. Вздох облегчения в ту же секунду сменился горячим возмущением, которое так и не сорвалось с ее губ, ибо, повернувшись к нему лицом, она застыла подобно каменному изваянию. Мокрые каштановые волосы девушки спутанными прядями прилипли к телу, едва прикрывая наготу, а душа дрожала от необъяснимого волнения, которое будто бы заставило ее мертвое сердце колотиться в груди. В других обстоятельствах она бы непременно засмущалась и покраснела, но сейчас душевных сил не хватало даже для этого. Уставшая, очень худая и изможденная, Анна стояла по пояс в воде, неотрывно смотря на вампира.
Впервые ей довелось увидеть обнаженного мужчину. И какого мужчину! Он был так хорошо сложен, что у нее невольно перехватило дыхание. Могучие плечи и широкая, хорошо развитая грудь, по которой тонкими струйками бежали капельки воды, спускаясь вниз по подтянутому животу, а также военная выправка, выдавали в нем настоящего воина, равно как и мелкие шрамы, еще при жизни избороздившие тело. Переведя взор выше, она скользнула по его лицу, обрамленному венцом черных волос, спадающих на плечи мокрыми прядями, но, встретившись с глубоким взглядом синих глаз, остатки стыдливости всколыхнули ее разум, заставив сделать робкую попытку прикрыть оголенное тело.