Проклятый Дар
Шрифт:
— Сдаюсь, — выдохнул По. Катса разжала руки, и он тяжело поднялся, потирая плечо.
— Неплохо, Катса.
— Еще раз.
Они повторили упражнение снова, потом еще раз, и дважды Катса с легкостью проводила захват.
— Блестяще, — сказал По. — Так. Что дальше? Может, мне попробовать?
Ее имя бичом рассекло воздух, по телу побежали мурашки. Теперь стало окончательно ясно — он пришел не просто посмотреть, и перед всеми этими людьми ей придется быть с ним приятной и учтивой. Подавив хмурую гримасу, она
— Весьма занимательно, — сказал Ранда, — смотреть, как вы боретесь, Катса.
— Я рада, что это доставляет вам удовольствие, мой повелитель.
— Принц Первоцвет! Что вы думаете о нашем палаче?
— Она куда лучший воин, чем я, ваше величество, — ответил По. — Не сдерживай она себя, мне пришлось бы худо.
— Истинно так, — рассмеялся Ранда. — Я заметил, что в синяках на ужин являетесь вы, а не она.
Гордится своей собственностью. Катса заставила себя разжать кулаки, выровнять дыхание и выдержать взгляд дяди, хоть ей и хотелось ногтями соскрести ухмылку с его лица.
— Катса, — продолжал король, — зайди ко мне сегодня вечером. У меня есть для тебя поручение.
— Да, мой повелитель, — произнесла она. — Благодарю, мой повелитель.
Повернувшись на каблуках. Ранда окинул взглядом комнату, а потом, в сопровождении поспешивших за ним слуг, вышел из зала, шурша складками синих одежд. Катса, застыв, смотрела ему вслед, пока он и его окружение не исчезли, а потом — на дверь, которую захлопнули за ним слуги.
Лорды и воины в зале начали медленно садиться. Катса смутно чувствовала их движения, чувствовала взгляд По, молча смотревшего ей в лицо.
— Что теперь, Катса?
Она знала, чего хочет, чувствовала, как это желание пульсирует в руках и пальцах, покалывает в ногах и ступнях.
— Схватка, — сказала она. — Просто схватка. Пока один из нас не сдастся.
По прищурился, окинув взглядом ее сжатые кулаки и вытянувшиеся в нитку губы.
— Схватка будет, но завтра. На сегодня хватит.
— Нет, сегодня.
— Катса, хватит.
Она подошла совсем близко, так, чтобы никто не мог услышать.
— Что с тобой такое, По? Ты меня боишься?
— Да, боюсь, и правильно делаю, потому что ты вне себя от гнева. Я не буду с тобой драться, когда ты разгневана, а ты не должна драться со мной, когда разгневан я. Мы не для этого тренируемся.
И только когда он сказал ей, что она разгневана, она поняла, что так оно и есть, и в ту же секунду гнев превратился в отчаяние. Ранда пошлет ее с новым жестоким поручением, прикажет издеваться над каким-нибудь несчастным мелким воришкой, глупцом, который даже подлостью не заслужил того, чтобы ему отрезали пальцы. И ей придется ехать, потому что она в его власти.
Обедали в ее столовой. Катса невидяще уставилась в тарелку, По рассказывал о своих братьях, говорил, как бы им понравились их тренировки, и что ей нужно когда-нибудь приехать в Лионид и побороться с ним, чтобы его семья могла посмотреть, и что их восхитит ее мастерство, и что ее будут почитать, а он покажет самые красивые места в отцовском городе.
Катса его не слушала: перед глазами ее мелькали руки, которые она сломала по велению дяди, руки, вывернутые в локте не в ту сторону, кусочки костей, выпирающие сквозь кожу. По что-то сказал о своем плече, и она, встряхнувшись, наконец посмотрела на него.
— Что ты сказал? — спросила она. — Про плечо? Прости.
Он опустил глаза и поковырял вилкой в тарелке.
— Твой дядя на тебя сильно действует, — сказал он. — Ты сама не своя с того момента, как он вошел в зал для тренировок.
— Или, наоборот, сейчас я такая, какая есть, а раньше была не в себе.
— В каком смысле?
— Дядя считает меня бешеной собакой, убийцей. И разве он не прав? Разве я не взбесилась, когда он вошел? К тому же, в чем мы тренируемся каждый день? — Оторвав кусок хлеба, она бросила его себе на тарелку и снова вперила в нее взгляд.
— Я не считаю тебя бешеной, — сказал он.
Она отрывисто вздохнула.
— Ты не видел меня с врагами Ранды.
Он поднял чашку к губам и сделал глоток, потом опустил, не отрывая взгляда от Катсы.
— Что он тебе прикажет на этот раз?
Пытаясь подавить пламя, взвившееся внутри, она подумала, что будет, если грохнуть тарелкой о пол, много ли получится осколков.
— Какой-нибудь лорд задолжал ему денег, — произнесла Катса, — или отказался пойти на сделку, или не так на него посмотрел. Мне прикажут причинить ему такую боль, чтобы он научился уважать дядю.
— И ты сделаешь, что он прикажет?
— Какой глупец опять пошел против воли Ранды? Он что, не слышал рассказов? Не знает, что к нему пошлют меня?
— Разве ты не можешь отказаться? — спросил По. — Как кто-то может заставить тебя что-то делать?
Пламя взвилось и обожгло ей горло.
— Он король. А ты тоже глупец, если думаешь, что у меня есть выбор.
— Но у тебя ведь есть выбор. Это не он тебя бесит. Тебя бесит, что ты склоняешься перед его волей.
Вскочив на ноги, Катса замахнулась ладонью ему в челюсть и ослабила силу удара лишь в самый последний момент, когда осознала, что он не поднял руку, чтобы защититься. С отвратительным треском ладонь врезалась ему в лицо, и Катса в ужасе увидела, как стул опрокинулся и По ударился головой о пол. Она ударила очень сильно, она сама понимала, что ударила очень сильно, а он не защитился.
Катса бросилась к нему. По лежал на боку, обеими руками держась за челюсть. Из глаза просочилась сквозь пальцы и упала на пол слеза. Он стонал, а, может, всхлипывал — она не знала. Опустившись из колени, она тронула его за плечо.