Проклятый год
Шрифт:
Они сделали все, что могли.
Отец взял их в горы только раз — похвастаться детьми перед коллегой по работе. Белым коллегой. Мальчишки сходили с ума, по десять часов в день катались на санях, бросались снежками, а папа с гордостью фотографировал их игры. В конце недели он раскошелился на прокат горных лыж и билеты на подъемник.
Кэм быстро потерялся в сутолоке «лыжных яслей», хотя, оглядываясь назад, мог сказать, что отчасти сам к этому стремился. Соревнование между четырьмя братьями не прекращалось ни на минуту, даже если это была поездка на велосипеде в магазин за молоком. Кэму всегда хотелось побыть наедине с собой. Двое старших обычно держались вместе, а самый младший, Грег, в свои три с половиной года чаще бывал обузой, чем помощником.
Двое старших братьев уже с утра накручивали друг друга и, выйдя на склон, тут же бесшабашно бросились вниз, еще не научившись делать повороты или тормозить. Съезжая по прямой, они вскоре налетели на шестилетнего блондинчика и провели остаток дня в кабинете лыжного патруля.
Кэм вернулся к машине поздно вечером, дрожа от холода и возбуждения, и радостными рассказами о собственных успехах привел братьев в бешенство. Весь следующий день они дулись и не разговаривали. Эта маленькая победа только усилила желание Кэма всерьез заняться горными лыжами.
Однако во второй раз он встал на лыжню лишь в пятнадцать лет, после того как один из его друзей обзавелся водительскими правами. Отец тогда уже лежал в больнице. Отпрыскам Нахарро было наказано устроиться на работу в свободное от школы время, как только перейдут в старшие классы, но Кэм еще до наступления февраля просадил все сбережения на лыжный инвентарь, не отложив достаточно денег на совсем не лишние подготовительные курсы. Ему нравились альпийские ландшафты, полное подчинение силе тяготения, но больше всего его привлекала самодостаточность горнолыжного спорта — ни тебе соперников, ни зрителей, ни подсчета очков. Ты один, и все — твое.
В течение года после окончания школы, будучи уже неплохим, хотя и не искусным пока лыжником, Кэм отработал семь месяцев в мозгосушильном справочном центре и даже был выдвинут на повышение, но в декабре уволился. В тот сезон он откатал шестьдесят один день на девяти разных базах. Каждый вечер подросток прикладывал лед к натертым до крови дешевыми ботинками голеням, отчего днем ходил враскорячку, как ковбой. В марте с большого пальца на левой ноге отвалился ноготь, но Кэму все было нипочем. От мастеров пудры он наслушался немало хвастливых историй о подобных травмах.
Кэма в конце концов приняли на ставку оператора лыжного лифта. Он выходил на работу каждый день, чего нельзя было сказать о большинстве «трудяг» Пимежа, и тогда ему дали место в группе обслуживания трассы. Ребята эти часто устраивали попойки, начальство в ответ урезало им зарплаты и премии, из-за чего вакансии заполнялись плохо.
На следующий год в Пимеже разогнали лыжный патруль — опять появилась масса новых должностей. Кэм не упустил своего шанса.
…Группа подошла к лифту № 12. В небе наезжали друг на друга облака, воздух был неподвижен. Кресла перестали терзать уши пронзительным скрипом. Казалось, подъемник, притаившись, ждал их появления.
Недобрый знак. И почему так тихо?
Кэму показалось, что весь внешний шум переместился прямиком в его голову. Спускаясь рядом с будкой смотрителя по насыпи, которая зимой служила для выхода пассажиров из лифта, и он, и Эрин не сговариваясь посмотрели вверх, на вереницу кресел. Эх, если бы подъемник работал… Ничего не поделаешь — придется идти пешком.
Слитую с резервного движка солярку обитатели вершины сожгли за месяц.
Пытаясь спастись от чумы, большинство, включая Хатча, рванули на восток, в Неваду, выбрав худший из вариантов. Когда в новостях передали, что люди, кажется, могут выжить на высоте более трех тысяч метров, на пике Медвежьем осталось человек триста. Сьерра уже третий день была охвачена снежным бураном.
Кэм сидел на высоте 2280 метров один в двухэтажной квартире с телевизором и телефоном. На четвертый день после полуночи его разбудили иголочные уколы в левой руке.
Он попытался дозвониться домой еще раз — все линии были заняты.
Пурга прекратилась, но дорога покрылась слоем снега в 23 сантиметра, который был еще глубже по обе стороны узкого проезда, расчищенного накануне каким-то смельчаком на снегоуборочном плуге. Кэм точно сбился бы с пути, если бы почти наизусть не помнил дорогу со всеми ее извилинами, неровностями и крутыми поворотами. Этим маршрутом он ездил на работу шесть дней в неделю. Местные шутили, что коренным жителем можно считать человека, способного прибыть на лыжную базу в любых погодных условиях, если понадобится — вслепую, на ощупь или пересчитывая бампером установленные с интервалом в сорок метров столбики с отражателями для снегоочистительных машин.
Дорога и обочина слились в сплошную белую массу. Кэм то и дело переключал свет фар с ближнего на дальний и обратно.
Перед машиной возникли какие-то странные тени — три горбатые фигуры, но количество ног не как у людей. Кэм тормознул. Пикап занесло, и он чуть не наехал на чудищ. Те оказались оленями, обычными оленями. Звери бросились в стороны, косясь в свете фар выпуклыми глазами. Наконец все они скрылись из виду, сбежав вниз по склону.
Кэм миновал два опустевших стойла и, объезжая первое, чуть не застрял в снегу.
Уличные фонари кооперативного поселка отбрасывали на низкие тучи неправдоподобный розовый свет, заметный даже из долины. Огни виднелись также на горном кряже среди зимних дач. Неужели там еще прятались люди? Кряж возвышался над дорогой всего на сотню-другую метров…
Пикап забирался все выше в гору. Кэм не удивился, обнаружив перед главными зданиями лыжной базы лишь несколько превращенных снегопадом в белые дюны автомобилей. А вот выше по склону, перед средним корпусом, машин было непривычно мало — всего около пятидесяти.
И ни одного огонька. Выключив фары, Кэм провалился в кромешный мрак. Очевидно, где-то между дачным поселком и базой произошел обрыв линии электропередачи. Но юношу тревожила не темнота. Средний корпус располагался на высоте 2415 метров, жуткая чесотка в ладони не прекращалась, запуская щупальца в запястье.
В корпусе обнаружился семьдесят один человек. Из них Кэм прежде встречал только Пита Чуйко и двух работников местного кафе. Остальные — туристы, отпускники. Чужаки. Все несли в организме заразу, обезумели от страха и внезапных приступов боли, отчаянно спорили, как забраться еще выше.