Проклятый кузнец
Шрифт:
– Самый прилежный ученик… – Фрей наклонился, закрыл неестественно широкие глаза Ксиабо и поправил воротник его рубашки, скрывая глубокую колотую рану в центре горла. Меча, подаренного подростку перед самым уходом, Фрей не разглядел, – видимо, убийца Ксиабо счёл оружие слишком хорошим, чтобы оставлять его рядом со своей жертвой.
– Может, и хорошо, что мы с Земином не взяли тебя в деревню. Так, по крайней мере, никто из вас не увидел, как погиб его самый близкий родственник.
Фрей никогда не задумывался, была у Земина жена или нет. Он знал лишь о Ксиабо. Теперь же эти рассуждения не имели никакого
Или почти никто.
Шатёр Ченглея развалился, но, в отличие от остальных палаток, не сгорел. Из-за бесформенной мешанины из палок и ткани показался полупрозрачный силуэт крохотного животного, которого Фрей мгновенно узнал: в конце концов, это был первый дух, которого он увидел своими глазами.
Лисьи уши на голове духа резко дёрнулись. Зверёк вскинул голову, принюхался и потрусил к Фрею.
– Привет, Акару, – Фрей присел возле лиса на корточки и нерешительно почесал его по загривку. На ощупь дух был прохладным и податливым, как кисель. Фрею показалось, что, стоит ему надавить чуть сильнее, и его рука пройдёт тело духа насквозь. – Где твой хозяин?
Мордочка лиса жалобно скорчилась. Вильнув хвостом, он развернулся и мелко засеменил к завалам на месте шатра. Нос Акару упёрся в нагромождение поваленных палок, не в силах поднять их самостоятельно.
– Погоди. Сейчас помогу.
Фрей потянули на себя первую палку. Она поддалась с неохотой: плотные завязки удерживали тяжёлую от пропитавшей её крови ткань шатра на деревянной основе, и для того, чтобы поднять её, требовалось сразу несколько человек.
Плюнув, Фрей парой взмахов Сишоу обрубил завязки, подхватил ткань за край и энергичным движением откинул её, как одеяло с заправленной постели.
Лис стремглав бросился вперёд, к хозяину, и осторожно положил лапы ему на грудь, с волнением заглянув в залитое кровью лицо. Ченглей лежал в центре своего бывшего шатра. В отличие от остальных повстанцев, его убить одним точным ударом не смогли: конечности седого воина представляли собой кровавую кашу, словно Ченглея пропустили сквозь огромную мясорубку, на животе зиял глубокий разрез, обнажающий вывалившиеся наружу кишки. За свою жизнь Фрей видел слишком много ран, чтобы не понять, – выжить с такими увечьями было невозможно. И всё же Ченглей до сих пор не умер, будто что-то удерживало его на этом свете.
– А-а… – тихо просипел он, покосившись на Фрея единственным целым глазом – на месте второго зияла чёрная дыра. – Ты вернулся. Что с остальными?
Фрей коротко качнул головой:
– Все погибли.
– Жаль, – Ченглей закрыл глаз. По виску скатилась одинокая слеза. – Хорошие были люди… И погибли. Как и все в лагере. Но не ты.
Фрей промолчал, давая умирающему лидеру повстанцев возможность выговориться.
– Я знаю, что тебе нужно… Знал с тех самых пор, как увидел твой топор. Мой меч забрали, но остальное… – Ченглей закашлялся, забрыгав и без того грязную рубаху новыми каплями крови, – остальное я приберёг. Акару покажет, где. Когда станешь сильнее – отомсти. Прошу тебя.
– Кто это был? Хван? Как они узнали?
– Нет, не Хван. Это был…
Ченглей еле двигал губами, и Фрею пришлось ухом припасть к его лицу, чтобы разобрать ответ.
– Теперь ты знаешь, – пролепетал Ченглей. – Иди.
Словно подтверждая слова хозяина, силуэт духа замерцал, грозя раствориться в любую секунду. В последний раз ткнувшись носом в лицо Ченглея, Акару побежал в сторону площадки за шатром.
«Фрей, – Вэйшэн соскользнул на землю, – нам надо поспешить».
Фрей хотел задать Ченглею ещё кучу вопросов, но слова змея остепенили его: если Акару исчезнет, то найти оставленные предводителем повстанцев вещи станет затруднительно.
Последнее, что он услышал, направившись за тускнеющей фигурой Акару, был тихий, еле различимый шёпот Ченглея:
– Не смог. Опять…
Довести Фрея до нужного места у Акару не получилось. Стоило им зайти в заросли за лагерем, как силуэт духа окончательно растворился в воздухе.
«Не успели, – подняв голову над травой, раздражённо фыркнул Вэйшэн. – Ченглей умер, и его дух исчез вместе с ним».
«Неважно, – впервые за долгое время заговорил Сишоу. – Я его чувствую».
Демонческий топор не ошибся. Следуя его указаниям, Фрей за несколько минут добрался до укрытого дёрном углубления под корнями раскидистого дерева. Откинув ставшую ненужной маскировку в сторону, Фрей разглядел знакомый сундук.
«Открывай!» – нетерпеливо гаркнул Сишоу.
Фрей откинул крышку.
***
В просторном саду в центре четырехэтажного замка, гордо возвышающегося над остальными строениями города, стояла блаженная прохлада. Изогнутые скаты крыши отбрасывали тень на огороженный толстыми стенами островок природы: карликовые деревья были аккуратно пострижены, из усыпанного мелкой галькой источника бил кристально чистый ключ, приятным журчанием отдающийся в ушах невысокого мужчины с седыми волосами, стянутыми в тугой хвост на затылке.
Определить его возраст по внешнему виду было весьма затруднительно. Несмотря на седину, на лице мужчины не было ни намёка на морщины, а непроницаемо чёрные глаза, направленные на одно из деревьев, выглядели живыми, подвижными и слишком острыми, чтобы принадлежать глубокому старику.
Всё в саду казалось мужчине гармоничным, правильным и естественным. Кроме этого дерева.
Мужчина присматривался к нему с тех самых пор, как оно появилось. Он не приказывал сажать это дерево – оно появилось само по себе, увеличиваясь с каждым приходом седоволосого мужчины, прорастая сквозь гальку над источником и настойчиво пробивая себе дорогу к свету. В отличие от остальных деревьев, ствол этого был неровным, бугристым, даже неухоженным. Но эта непохожесть странным образом привлекала мужчину, заставляя его с интересом наблюдать за развитием растения и не приказывая убрать его из безупречно продуманного сада.
– Господин!
Мужчина не повернулся. Он давно научился ощущать окружающий мир так тонко, что большинство из ныне живущих людей и представить себе не могли. Для того, чтобы узнать о приближении своего адьютанта, видеть его мужчине вовсе не требовалось.
– Реншу. Почему ты здесь?
Голос мужчины звучал спокойно и умиротворённо, но адьютант, ступивший во внутренний сад замка, все равно застыл на месте. Он хорошо знал повадки своего господина, как знал и то, что беспокоить его во время медитации было чревато самыми непредсказуемыми последствиями.