Проклятый металл
Шрифт:
– Говори тогда, чего пожаловал, – явно не поверил мошеннику Ив Таланс.
– Расскажи мне про Тирош.
– Что именно тебя интересует?
– Сам не знаю. Что-нибудь необычное в последнее время там случалось? – Не могла же, в самом деле, старшая дочь тирошского герцога пытаться инкогнито покинуть Стильг без веских на то оснований?
– Зачем тебе? – прищурился отличавшийся безмерным любопытством старик.
– Неважно.
– А по мне, так важно.
– Угадай, что я отвечу в следующий раз на твою просьбу что-нибудь разузнать? – склонился над столом Ловкач.
– Ладно, успокойся, – фыркнул и в самом деле частенько прибегавший к услугам мошенника меняла. – Переворот там случился на той декаде, интересует?
– Рассказывай, – чувствуя нарастающее беспокойство, уселся обратно на стул Якоб. Ставки в затеянной им игре вдруг резко пошли вверх.
– Герцога отравили. Его младший брат обвинил в убийстве наследовавшего трон племянника и без проволочек отправил того на плаху.
– Другие наследники? – невольно облизнул пересохшие губы Ланц.
– Дочь. По слухам, она находится на обучении в Стильге.
– Занятно, – усмехнулся Ловкач. – Выходит, у дяди большие проблемы?
– Ты даже не представляешь, насколько большие, – поднялся со стула старый меняла. – Думаешь, старый герцог просто так отправил дочурку в Стильг? Тайная служба наверняка сумеет о ней позаботиться. Если понимаешь, о чем я…
– А если корона не захочет разыграть эту карту?
– По матери девчонка из старохолмских Ланников, а они в Озерках сейчас у короля в фаворе. Могут и попытаться свой кусок пирога оттяпать. Хотя, если Ланс пойдет на полдень – а он на полдень пойдет, – Озеркам станет не до того. – Усевшийся на любимого конька старик и не заметил, что Якоб потерял к его размышлениям всякий интерес. – К тому же ходят слухи, Довлас может со дня на день о нейтралитете объявить, тогда про Тирош все надолго забудут. Тут у нас война с еретиками, если ты не заметил, намечается…
– Озерки, Озерки… – Ловкач задумчиво покрутил меж пальцев оловянную головку воткнутой в обшлаг булавки. Ему пришло в голову, что для затеянной им партии лучше всего подойдет колода крапленых карт. А спрятать в рукаве палача так и вовсе просто необходимо. – Слушай, Ив, мне надо, чтобы ты кое-что раздобыл…
III
В «Рваный парус» – кабак, выходивший задворками на один из каналов, – Якоб Ланц заявился уже ближе к полуночи. Впрочем, в столь поздний час не жаловавшие светлое время суток обитатели столичного дна только начинали полноценную жизнь, и заведение не пустовало.
Важно прошествовав мимо стоявших на входе вышибал, Ловкач поспешил к отполированной бесчисленными прикосновениями локтей стойке и заказал кружку пива.
– Отмечаешь? – усмехнулся самолично вышедший к нему лысый кабатчик. – Ну да, такое дело грех не отметить…
– Вы сговорились все, что ли? – поперхнулся пивом Якоб Ланц. – Скажу так: слухи о моем несказанном обогащении изрядно преувеличены. И хватит об этом.
– Тебе видней, – принялся протирать миску грязным полотенцем лысый и указал на сидевшего за дальним столом бугая. – Марти спрашивал. Говорил, дело есть.
– Спасибо, Зак. – Ловкач ухватил с подноса вторую кружку пива и отправился к парню, плоскомордым которого не называли исключительно из-за внушающих уважение габаритов.
– Садись, – хлопнул по лавке рядом с собой здоровяк и, как само собой разумеющееся, сграбастал выставленную Якобом на стол кружку.
– Чего хотел? – уставился на него мошенник.
– Наши края посетил денежный человек, – оглядевшись по сторонам, Марти понизил голос, – хочет в картишки перекинуться. Одному мне там ничего не светит, а вот в паре…
– Кто такой? – перебил собеседника Ловкач.
– Не знаю, говорят, с наемниками как-то связан. Вербовщик вроде как.
– И зачем это ему, если он такой денежный? – полюбопытствовал Якоб. – Вербовщики обычно картами не увлекаются.
– На полуночи неспокойно, – важно заявил бугай и неторопливо отпил пива. – Чем больше он голодранцев наших завербует, тем больше навара получит. А для этого звонкая монета нужна. Кого умаслить, кого – подпоить. Ну, ты понимаешь…
– Да кто ж меня в игру с таким серьезным человеком возьмет? – усмехнулся Ловкач.
– Он пока всякую мелочь обчищает. Вчера в «Золотых львах» Виктора Дахо и братьев Вилье на десяток золотых опустил. Сегодня Сурок и Эл Руш ему компанию вызвались составить. Ну и я в игре…
– Удачи! – усмехнулся Ланц и начал подниматься из-за стола, когда его довольно бесцеремонно потянули за рукав обратно.
– Подожди, – зашептал Марти на ухо Ловкачу, – все ж знают, кто ты такой, за твоими руками следить будут, а карты я на своей сдаче подтасую. Я! Как закашляюсь – поднимай ставки.
– А сумеешь? – заинтересовался Якоб.
– Выигрыш пополам, – расплылся в улыбке бугай. – Допивай и пошли…
В задней комнате «Рваного паруса», где обычно и устраивались карточные партии для серьезных людей, до времени царил полумрак – свечи в стоявших вокруг стола канделябрах разжигать никто не спешил, и лишь под потолком помаргивал тусклый огонек светильника.
Хозяйствовал в кабинете помощник кабатчика, известный играющей публике под прозвищем Ленивец. Полноватый и медлительный, он обладал столь цепким взглядом, что передергивать карты в его присутствии становилось сущим мучением.
Скучавшие за столом игроки тоже были Ловкачу прекрасно знакомы. Высокий и лысоватый, с давно уже наметившимся брюшком, но все еще опасный, как мурена, Сурок – не самый последний человек в столичном преступном сообществе – разминал пальцы. А смуглый и курчавый Эл Руш – уроженец Пахарты, сделавший состояние на контрабанде жемчуга, специй и гашиша, – потягивал явственно отдающее какими-то благовониями вино. Не самые удобные партнеры в игре, но могло быть и хуже. Намного хуже.
– Какие ставки? – пробасил усевшийся за стол Марти, выставил перед собой кружку с пивом и пожал руки многозначительно переглянувшимся при появлении Ловкача игрокам.