Проклятый, одинокий, дракон
Шрифт:
– А как вы познакомились с моими родителями?
– Айна кивнула, соглашаясь на очередное блюдо, предложенное поваром лично, и с наслаждением втянула поднявшийся от тарелки аромат.
– Спасибо, месье Венсан. Пахнет божественно.
– К вашим услугам, - переместился он к Тьеру со своим дымящимся подносом.
– Это очень просто, - согласился на добавку и граф.
– С вашим отцом мы вместе служили, затем вместе воевали. Можно сказать, дружили.
– К сожалению, я родилась так нескоро после той кровопролитной войны, что даже воспоминания о ней, к тому
– Да, хитрец Рейн долго выбирал себе жену, - улыбнулся граф, словно сам себе, опустив глаза в тарелку.
– Но зато уж и выбор сделал знатный. Ваша мать была редкой красавицей. Рад, что вы похожи на неё.
– А уж как я рада, - улыбнулась Айна, а граф рассмеялся. Тьер тоже смеялся, уткнувшись в свою тарелку.
Её отец не был писаным красавцем. Он не вышел ни ростом, ни статью. Но хозяйская смекалка и волевой незлобный характер скрашивали все его внешние недостатки.
– Жаль, что родители покинули вас так рано, - стал серьёзен граф.
– Особенно, матушка. Она ведь умерла совсем молодой?
– Да, - кивнула Айна, подавив тяжёлый вздох.
– Подцепила какую-то неизлечимую хворь и, буквально, за полгода истаяла. Отец пережил её на три года. Хотя мне кажется, он не смирился бы с этой потерей никогда, сколько бы ни прожил. Его я похоронила год назад.
– Помянем этих добрых людей, - поднял свой бокал де Вонн.
– Самое главное они сделали - вырастили замечательную дочь.
– Вы расскажете мне о моём детском визите сюда?
– допила Айна своё вино.
– Это к Тьеру, - хитро прищурился де Вонн на молчаливого герцога.
– Он возился с вами больше всех. Кажется, даже плакал, когда вы уезжали.
– Ну, ты сейчас наговоришь, - прикрыл глаза рукой Тьер, а потом поднял их на Айну.
– Не верьте, миледи, этому старому пройдохе. Он умеет быть таким убедительным настолько, что если бы я не видел многое своими глазами, то сам бы верил в его небылицы.
– Это ты сейчас намекаешь, что я много вру?
– шутливо нахмурился граф.
– Я намекаю, что ты много пьёшь и, думаю, мы уже совсем утомили миледи.
– Нет, нет, я очень хочу послушать, - отодвинула Айна пустую тарелку.
– Думаю, лорд де Вонн с радостью расскажет вам всё, что вы попросите, и даже больше, - встал Тьер.
– А я, к сожалению, очень устал и вынужден вас покинуть.
Он поклонился и дошёл до двери. Но потом, словно чувствуя, как Айна провожает взглядом его удаляющуюся спину, остановился и медленно обернулся. И взгляд его - тоскливый, болезненный - изучал девушку несколько секунд. Словно де Риз что-то хотел ей сказать, но так и не сказал. Он ушёл, а Айна схватилась за бокал, чтобы проглотить подступивший к горлу ком. Никогда она не видела у него такого взгляда.
Совершенно сбитая с толку, она мерила шагами свою комнату, ожидая горничную. И та оправдала ожидания Айны, войдя в комнату с таким разнесчастным видом, словно кто-то умер.
– Да, говори уже!
– рыкнула на неё Айна, пока так нервно теребила в руках передник,
– Его Сиятельство сказал, что придёт к вам сегодня, миледи, - кое-как выдавила из себя Николетта, и сердце Айны ухнуло вниз и, кажется, остановилось.
– Придёт как..., - она не знала, как произнести это вслух.
– Как муж?
Николетта покивала головой. Сглотнула.
– Я приготовлю вам ванну?
– словно деревянная кукла, показала она рукой на двери.
– И помоги мне переодеться, - закрыла глаза Айна, чтобы не расплакаться.
Ну, а чего она ждала? Де Риз её муж. Рано или поздно, а он должен прийти в её спальню.
Глава 29
Во дворце, перед свадьбой с принцем, помимо разных занятий живописью и фехтованием, пожилая строгая дама обучала Айну науке супружеской любви.
Сдержанно, даже сурово, используя исключительно медицинские термины, она поясняла что должно произойти в первую брачную ночь, как необходимо подготовиться и к чему быть готовой. И, хотя Айна всё это уже давно знала от Ивет и других девушек ещё в своём поместье, от занятий с Дамой остались самые неприятные воспоминания.
Больно. Грязно. Неприлично. Но отказывать мужу нельзя, как бы это не было отвратительно. Весь смысл её занятий и сводился к этому слову: «отвратительно». Но надо научиться принимать «это» как неизбежное зло.
Сейчас же, сидя на краешке кровати в длинной белой рубашке, Айна вспоминала не Даму, а рассказы Ивет.
– Если мужчина окажется опытным, - горячо шептала она Айне на ухо, потому что в глаза и вслух слышать это Айне было стыдно, - то даже самый первый раз может понравиться. Главное, не бояться и слушать всё, что он тебе говорит. Если захочет потрогать руками - не запрещай. И если языком - тоже. Тебе же лучше.
– Как языком?
– в ужасе переспрашивала она Ивет, при этом ощущая внизу живота какое-то болезненное томленье.
– Я же потом целоваться с ним не смогу. Да и видеть, наверно, его лицо тоже.
– Сможешь, ещё как сможешь, - хитро хихикала Ивет.
– Ещё потом сама просить будешь.
Наблюдая этой ночью в окно, как на тёмный небосклон снова выползла луна, Айна просила только об одном, чтобы её муж оказался опытным. И складывая в уме разные незначительные детали, которым она раньше не придавала значения, приходила к мысли, что всё же смеет на это надеяться.
Она нервно выдохнула, услышав за дверью уверенные шаги де Риза.
– Его Сиятельство, миледи, - поклонилась Николетта, которая взялась поджидать герцога за дверью. И быстрее, чем Айна успела встать, бочком выскользнула назад за дверь.
– Вряд ли вы нам здесь понадобитесь, Николетта, - услышала Айна насмешливый голос герцога. И, судя по тому, как бойко зазвучали шаги служанки, улепётывала она, только пятки сверкали.
И Тьер вошёл в комнату.
– О, боже!
– были его первые слова. Герцог отвернулся и даже для пущей убедительности закрыл рукой глаза.
– Умоляю вас, миледи, прикройтесь.