Проклятый род. Часть 1. Люди и нелюди

Шипаков Виталий

– Может быть, и для меня что достойное найдется.

Идти пришлось аж на другой край города, но, судя по тому, как уверенно вышагивал Кольцо, в Смоленске он бывал много раз. Свернув в изрядно позагаженный домашней живностью проулок, казаки наконец остановились у ворот небольшого деревянного домишки. Ванька сразу же почуял разочарование. Вряд ли предмет его мечтаний – сабля с золоченой в самоцветах рукоятью, под стать отцовскому кинжалу, соболья шапка и красного сафьяна сапоги, могли храниться в столь убогом жилище.

Атаман без лишних церемоний пинком открыл калитку и с гордо поднятой головой прошествовал на подворье. Княжичу не оставалось ничего

другого, разве что последовать его примеру.

Двор был пуст, но не успели побратимы подойти к крыльцу, как дверь дома распахнулась, и на пороге появился хозяин с выражением радостного удивления на лице. Сбежав с крыльца, он застыл пред атаманом с распростертыми объятиями.

– Здравствуйте, гости дорогие, по делам пришли иль мимоходом решили посетить мое жилище скромное?

– Здравствуй, пан Иосиф, – не то что не обняв, но даже не подав руки, сдержанно поприветствовал его Кольцо.

– По делам, конечно, что ж еще-то может казака к купцу привести. Вот собрата младшего надобно обуть-одеть, да так, чтоб выглядел меня не хуже.

– Тогда извольте в дом пожаловать. Столь красивого юношу достойно обрядить – дело непростое, – растерянно взглянув на Ваньку, пригласил хозяин.

– И недешевое, – хитро подмигнул ему Кольцо, враз сообразив, что растерянность во взгляде пана вызвана не чем иным, как неказистым видом молодого казака. Старая дырявая рубашка, такие же штаны, заправленные в напрочь сбитые сапоги – своих сапог у Ваньки сроду не было, вначале с матери, потом с отца Герасима донашивал – настолько вызывали сомнение в его платежеспособности, что даже сабля в украшенных серебряной вязью ножнах и драгоценный кинжал не могли его развеять.

– Да ты не бойся, разве я к тебе безденежных когда водил, – заверил атаман, похлопав по кожаной суме, что висела на плече у Княжича и сразу же отозвалась монетным звоном, и первым вошел в дом.

Скромное убранство жилища еще более вселило в Ваньку неуверенность, что здесь он обретет достойную одежду и оружие. В обители Иосифа были только стол со скамьями да расставленные вдоль стен сундуки.

– Вы уж не взыщите, паны казаки, что столь скромно вас принимаю, – доставая из одного из них дешевый глиняный кувшин с вином, стал оправдываться хозяин.

Кольцо махнул рукой, мол, черт с тобой, сам налил себе вина и жадно осушил довольно емкую кружку. На предложение его опохмелиться Княжич лишь брезгливо сморщился.

Впервые пережитый длительный загул породил у Ваньки такое отвращение к хмельному, что даже винный дух вызывал чувство дурноты.

– Видишь, пан Иосиф, средь нас, казаков, тоже трезвенники попадаются. А я уж, грешным делом, думал, только ты один на белом свете зелья в рот не берешь, – насмешливо промолвил атаман.

– Что делать, при моих занятиях нелегких надо трезвость ума сохранять, – развел руками купец.

Отказ хозяина от выпивки и его упоминание о какихто особенных делах вызвали у Княжича немалый интерес. Без всякого стеснения, сказалась побратимова наука, Ванька принялся разглядывать торговца, имевшего довольно странный вид. Ростом он никак не уступал далеко не мелкому Кольцо. В плечах широк, но худоват. Толстогубый рот скрывали вислые усы и короткая, остриженная клинышком бородка, посеребренные густою проседью. Совсем седые волосы, росшие почти что от бровей, малость кучерявились. Пан, пожалуй, был по-своему даже красив, однако имелось в его облике что-то нехорошее, отталкивающее. Особенно Ивану не понравились глубоко посаженные, черные как уголь глаза, в которых легко

угадывался изворотливый ум и неизживаемый, похоже, ставший уже привычным, страх.

– Либо он трус несусветный, либо дела ведет настолько мерзкие, что мы, разбойники, просто ангелы в сравнении с ним, – подумал Княжич.

Почуяв Ванькин взгляд, Иосиф вздрогнул, но тут же добродушно улыбнулся:

– Я вижу, пану казаку не терпится на мой товар взглянуть.

Затем, открыв один из сундуков, движением руки пригласил осмотреть его содержимое. Увидев множество красивой, совершенно новой одежды, юный воин сразу позабыл о странном хозяине. Так как все приобретения были намечены заранее, он довольно быстро остановился на красного сафьяна сапогах с чуть загнутыми острыми носками да большими серебряными подковками, широких красного сукна шароварах, трех белых шелковых с золотыми пуговками рубашках, белом шляхетском кунтуше¹³ и, конечно же, собольей шапке тоже польского покроя, украшенной пером какой-то диковинной птицы.

Пока шальной от радости Иван выбирал себе одежды, Кольцо с купцом вели серьезный разговор.

– Что новое, Иосиф, на Москве творится? Слышал я, будто бы Грозный-государь войну с твоими соплеменниками затеял, – поинтересовался атаман.

– Затеять-то затеял, да только ратные дела идут у вашего царя не шибко гладко. Со шляхетским войском биться – не Казань татарскую покорять. Но это вести старые, а вот встречался я с одним торговым человеком, что недавно из белокаменной вернулся, так вот он о делах куда поинтересней рассказал.

– О чем бы это, – насторожился Кольцо.

– Говорил, что, мол, казаками в кремле изрядно озабочены. Сильно уж набегами своими на Дону и Волге стали докучать, – заговорщически подмигнул Иосиф. – Да и ногайцы с крымцами на вас жалуются. Вот теперь одни бояре советуют царю карательное войско на Дон послать да напрочь извести станичников, а другие – совсем наоборот, дружбу с вами завести и призвать к царю на службу. А кто верх возьмет – один бог знает.

– Да никто не возьмет, – заверил атаман. – Что Грозный-государь решит, то и будет, ему ж, как казаку, никто не указ. Головы сечет всем одинаково, как князьям с боярами, так и мужикам безродным. Ну а насчет того, чтобы карателей на Дон послать, так это песня не новая, не раз уже пропетая. Малой силой придут – побьем, а ежели всем царевым войском навалятся, так снимемся со станиц да в Дикое Поле уйдем, а там – ищи свищи.

– Понятно, – задумчиво изрек Иосиф и, в свою очередь, спросил:

– Как ты думаешь, пойдут казаки на службу государю Грозному, аль нет.

– Казаки, Иосиф, тоже разные бывают, – вздохнул Кольцо. – Как мне, к примеру, дорога в войско царское навсегда заказана, но есть ведь и такие, которые уже успели прежние обиды позабыть, или вовсе на Дону родились, вон как Ванька, – кивнул он на – Княжича. – Эти могут пойти, конечно, ежели над ними начальников из казаков поставят. Только мне их наперед уже жаль. Разобьют поляков – вся слава воеводам государевым достанется, а коль удача отвернется, сразу скажут – предали, разбойники, католикам передались. Так паскудно к защитникам отечества, как у нас на Руси, нигде, наверное, не относятся. Помню, как посланники царевы за крымцев да ногайцев нас бесчестили, дескать, мы магометан поганых супротив державы русской озлобляем. Да кабы не казаки, они бы уж пол-Московии в полон поувели. Так что упаси меня, господь, и от любви, и от гнева государева, а также всех его прихвостней, – заключил атаман.