Проклятый
Шрифт:
– Всегда. Дедушка говорит… дедушка, он говорит, что у меня в голове пусто, потому что рот всегда открытый. Но это он шутит. Он меня любит… Он…
– Ну тише, – поспешно сказал Кар, – теперь ты вернешься домой. Но ты еще не представилась, юная госпожа. Как тебя зовут?
Она все-таки всхлипнула.
– Тагрия.
– Очень красивое имя. Ты знаешь, что так звали одну императрицу?
– Императрица Тагрия, прабабка императора Эриана, – девочка наморщила нос. – Только я на нее не похожа.
– Почему же?
– Императрицы с веснушками не бывают.
– Императрицы
Тагрия звонко рассмеялась. Очень кстати – Кар почти исчерпал фантазию.
– А у колдунов есть императоры? – спросила она.
– У магов. Колдуны – это обидное слово.
– У магов, – старательно повторила она.
– Магами правит тот, к лучше владеет магической Силой.
– А ты хорошо ею владеешь?
– Хотел бы лучше.
«Тогда я не страшился бы отцовского наказания. И не делал бы все, что он велит…»
Тагрия открыла рот для нового вопроса, но тут раздалось хлопанье крыльев и спустившийся Ветер уронил на камни кудлатого дикого барана с длинным закрученными рогами. Шея животного была перебита мощным ударом.
Усевшись рядом, Ветер с невозмутимым видом принялся охорашиваться. Вставая, Кар привычно коснулся сознания грифона – и приоткрыл от удивления рот. Ветер красовался. Самозабвенно красовался перед девчонкой, как будто придворный кавалер, мечтающий покорить сердце красавицы.
«Да ты хитрец, – заметил Кар, доставая нож и принимаясь свежевать барана. – Не замечал за тобой такого».
«Она уже не боится. Совсем».
Вытянув шею, Ветер в упор уставился на Тагрию. Кар не слышал, как она встала и тихо приблизилась, но чувствовал ее робкое любопытство. Любопытство – и восхищение золотым крылатым чудом. Ветер, несомненно, чувствовал то же: он склонил голову, и его изогнутый клюв осторожно коснулся растрепанных волос девочки. Она отскочила с испуганным вздохом.
– Не бойся, – сказал Кар, не оборачиваясь. – Он тебя не обидит.
– Он такой красивый, – шепотом сказала Тагрия, и Кар ощутил, как заныли глубокие царапины от когтей на ее плечах. – И страшный.
Ветер опустил голову, так что его черный с алыми искрами глаз очутился перед ее лицом. Моргнул. Раз, другой…
– Он мне подмигивает! Он понял, что я сказала?
– Да. Можешь поговорить с ним, если хочешь.
– Ты красивый… Ветер, – зачарованно сказала девочка. – Тот, другой, который меня украл, он был черный. Только крылья желтые и голова. А ты похож на солнышко. Ты правда меня не обидишь?
«Я тебя не обижу, смелый птенец».
– Он говорит, что ты смелая, – перевел Кар, вспоминая малышку, что смеялась, кусая перстень на грозящей смертью руке.
– А как ты его слышишь?
Кар отложил нож. Поднял глаза на стоящую девочку. Возможно, он поторопился снимать заклятие?
– Твои слова сопровождаются мысленными картинами, – подбирая слова, объяснил он. – Как рисунки у тебя в голове. Их чувствует грифон. И показывает мне. Понимаешь?
Тагрия кивнула. Кар вернулся к полуразделанной туше, но девочка заговорила снова, и он замер, безотчетно стиснув рукоятку ножа.
– Я тебя помню.
– О чем ты? – нехотя спросил он.
– Мое колечко… Это ведь твое колечко?
Следовало привезти ее домой и там уж снимать заклятие. Но Кар уступил своему стыду и жалости – и теперь молчал, не решаясь поднять глаза на закутанную в одеяло девчонку. Он, сын Амона Сильнейшего. Маг, недрогнувшей рукой принимавший чаши с горячей кровью рабов.
– Ты поэтому меня спас? – спросила за спиной Тагрия.
– Следи за костром, – бросил Кар, с остервенением принимаясь сдирать баранью шкуру.
Кровь стекала по рукам, капала на землю. Ее вид и запах успокаивали, привычные, как теплый воздух Долины, как ледяной камень пещер. Там он дома. Там он тот, кто есть, кем должен быть, и нет нужды в сомнениях и терзаниях. Будь проклята дикарская натура, погнавшая его спасать эту девчонку!
Тагрия ушла, но тут же вернулась.
– Почему ты молчишь? Это ведь был ты?
– Я. Иди к костру.
– Я была маленькая. Плохо помню, только твое лицо, и волосы, черные, и колечко. Почему ты мне его отдал?
– Иди к костру, Тагрия.
– Ты хотел меня убить, так мне сказали. Это правда?
– И убью, если не замолчишь!
– Мясо съешь, а из костей наделаешь стрел для охоты на диких грифонов?
Кар изумленно поднял голову.
– Как ты догадалась?
И только услышав радостный клекот Ветра, понял, что смеется, выронив нож, как не смеялся долгие годы, а рядом заливисто хохочет белокожая имперская девчонка.
Все еще смеясь, Кар протянул руку, и Тагрия безбоязненно вложила в его испачканную кровью ладонь свои пальцы.
– Зачем они нас забирают?
Кар с удовольствием обсосал последнюю кость. Приятно побыть немного дикарем! Бросил в огонь. Пора бы продолжить путь, но Ветер, благородно позволивший людям выбрать лучшие куски, заявил, что еще голоден и отбыл на охоту. А Кар серьезно сомневался в способности грифона нести двойную ношу на полный желудок.
Отвечать не хотелось, но и отказать Тагрии Кар теперь не мог.
– Ты же знаешь все истории. Должна понимать сама.
– Я понимаю, что им нужны рабы, – Тагрия упорно говорила «они», как будто Кар не принадлежал к тому же племени. – А зачем?