Прокурор
Шрифт:
– Не понимаю, в чем загвоздка?
– спросил Ермаков.
– Поручить некому, - развел руками Измайлов.
– Глаголев в Москве, в больнице. Еще один следователь в отпуске. Практиканту не доверишь. Остается Инга Казимировна, а она вроде бы потерпевшая, не имеет права...
– Действительно, положеньице, - усмехнулся Геннадий Сергеевич.
Захар Петрович внимательно посмотрел на него и предложил:
– А что, если вы возьметесь?
– Я? Но позвольте, меня направили сюда не на должность следователя...
В
– Уверяю вас, у меня и в мыслях не было подрывать ваш авторитет, искренне сказал Измайлов.
– Это в интересах дела...
Ермаков все еще был обескуражен.
– Наш шофер, Май, я говорил, что он лежит в больнице, любит снабжать меня занятными историями, - сказал Захар Петрович.
– Одна из них, по-моему, имеет, отношение к нашему разговору. Как-то Наполеон обходил караулы и увидел спящего часового. По уставу и законам военного времени этого часового надо было немедленно предать суду и расстрелять... Как же поступил Наполеон?
– Захар Петрович хитро усмехнулся.
– Не представляю, - ответил Ермаков, явно заинтригованный.
– Поднял выпавшее из рук часового ружье и занял его пост... Поступок полководца облетел все боевые колонны. И солдаты оценили этот великодушный жест! Разве после этого не пойдешь за Наполеоном на смерть?
Геннадий Сергеевич рассмеялся.
– Я, конечно, не Наполеон, - сказал он, шутливо погрозив Измайлову. Но уговаривать вы умеете. Недаром Владимир Харитонович предупреждал...
– Значит, беретесь?
– Раз надо, - ответил Ермаков, однако без особого энтузиазма.
* * *
В субботу с утра прибыли в "Зеленый берег" два набитых автобуса с отдыхающими. Рабочие приехали с семьями, чтобы провести выходные дни у моря.
Гаврила Ионович сам устраивал прибывших, выдавал раскладушки, постельное белье.
Дом отдыха стал напоминать перенаселенную коммунальную квартиру. Везде люди, шум, гвалт, детские голоса.
Флора Баринова нашла Крутоярова и сказала, что ей неловко одной занимать целый коттедж, когда в основном корпусе забиты даже коридоры.
– Вы меня просто выручили!
– обрадовался Крутояров.
– А я боялся даже заикнуться... Народу что-то сегодня!
– Подселяйте, подселяйте. У меня поместится еще человека три-четыре.
– А если с ребеночком, не возражаете?
– спросил Крутояров.
– Ради бога!
– ответила Флора и пошла к себе.
Минут через двадцать к ней заглянула молодая симпатичная женщина с маленькой девочкой на одной руке и с большой сумкой в другой.
Баринова бросилась помогать ей.
– Ничего, спасибо, я сама, - смутилась женщина.
– Сюда, - показала на спальню журналистка.
Женщина робко вошла, огляделась.
– Давайте знакомиться, - сказала Баринова.
– Флора.
– Надя, - ответила женщина.
– Надя Урусова.
– А как нас звать?
–
– Павлинка, - ласково сказала мать, сажая ребенка в кресло.
Павлинка улыбнулась и, показав на Надю пухлой ручкой, произнесла:
– Мам-ма...
Через полчаса Баринова уже знала, что Урусова работает на фабрике кассиром в бухгалтерии, сама из деревни, а девочке всего девять месяцев.
На вопрос о муже Надя замялась, из чего Флора поняла, что Урусова одинокая.
Она была выше среднего роста, стройная, но не хрупкая, с крупными, миловидными чертами лица.
– Пойдем купаться, - нежно сказала Надя дочке. И та, словно поняв, захлопала в ладоши.
Флора отправилась с ними. Выходя из коттеджа, они столкнулись с Виктором Берестовым.
– Привет!
– сказал он Бариновой, как старой знакомой.
– Значит, моих определили к вам?
И по этому "моих", и улыбке, которой он одарил Урусову, журналистка поняла, что шофера и кассиршу связывает нечто большее, чем знакомство. В довершение всего Павлинка радостно протянула к нему ручонки и нежно обняла за шею. Он подхватил ее и понес к воде.
Народу на пляже было необычно много. Но все же не так, как в городе.
Виктор разделся и, оставшись в плавках и рубашке, решительно вошел в море, держа на руках Павлинку.
– Что он делает?
– тревожно спросила Флора Надю, видя, что шофер быстро удаляется от берега.
– Не волнуйтесь, - успокоила ее Урусова.
– Витя знает, что делает...
Сбросив платье, она двинулась за ними. Флоре стало любопытно. Она пошла вслед.
То, что она увидела, буквально потрясло ее. Под руководством Виктора Павлинка резвилась в воде, как будто море было ее родной стихией.
– Умничка, - ласково говорил Берестов, помогая девочке.
– Давай попробуем "поплавок"... Вдох! Ротиком, ротиком... Ручками обхвати коленки! Вот так! Головку к груди!.. Пошла!
Все свои слова-приказы Виктор сопровождал действиями, и казалось, что девочка отлично понимает его. Она свернулась калачиком и погрузилась лицом в воду. Над поверхностью торчала лишь ее круглая спинка.
– Порядок, мать!
– весело посмотрел Берестов на Надю. Та радостно улыбнулась в ответ.
– И вы не боитесь?
– удивилась Флора.
– Сначала боялась, - призналась Надя.
– А чего бояться?
– задорно сказал Виктор.
– Надо читать книжки! Пишут, что наши предки пошли от рыб.
– Не рано ли?
– покачала головой Флора.
– Я читал, что детей надо учить сначала плавать, а ходить они сами научатся, - убежденно произнес Виктор. Увидев, что девочка распрямилась и распласталась в воде, он сказал: - А теперь покажем тете, как мы ныряем...
Он вынул из нагрудного кармана рубашки сверкающую на солнце чайную ложечку, отошел шага на три и опустил ее на дно.