Прометей: повелитель стали
Шрифт:
Обратно мы плыли медленнее, кит теперь поднимался на поверхность каждые пару минут. Не доплыв до бухты около двух километров, он поднялся на поверхность и больше не нырнул. Движение его хвостового плавника становилось все медленнее и слабее.
— Он готов, — прокомментировал Тиландер и начал выбирать провисший трос. Через пару минут кит находился в паре метров за кормой. Гарпун прочно сидел в его теле, трос Тиландер обмотал вплотную за кормовой надстройкой, соединяя «Акулу» с китом.
— Теперь, сэр, пока в его легких еще есть воздух и не пожаловали акулы, нам надо доплыть до берега. Ваш яд очень силен, мне не приходилось слышать, чтобы кит умирал
Он резко ударил в гонг и весла синхронно опустились в воду, а «Акула» начала набирать ход, но прошло больше часа, прежде чем мы преодолели несколько километров до берега, буксируя тушу кита. Разделывать кита решили чуть в стороне, ведь мы с Тиландером помнили запах гниющей плоти, которая на солнце разлагается буквально за сутки. В разделке кита участвовало практически все племя Русов: моряки Выдры вырезали мясо и жир, остальные жир сразу топили под руководством Рага и нарезали мясо длинными полосками, развешивая на веревках между пальмами.
Хаду было поручено обеспечить каждую хижину мясом кита, но даже после раздачи всему поселению солидных кусков мяса, десятки тонн остались сушиться на солнце. К сумеркам от кита остались лишь скелет и внутренности, на которые слетелись сотни чаек и других птиц. Несколько раз подплывали акулы, но не смогли добраться до внутренностей из-за мелководья. Я поручил оттащить внутренности ближе к глубине, и до самого утра там слышалась возня. Утром остатки внутренностей были оккупированы полчищами крабов. Весь второй день мы продолжали топить жир и нарезать куски мяса, что не успели нарезать вчера. Их пришлось свалить в погреба, где было прохладно. И снова Хад раздал в каждую хижину китового мяса. Три дня после окончания разделки кита и перетопки жира со всех хижин несся ароматный запах жареного и вареного китового мяса.
На этот период были объявлены выходные дни: кроме дозорных все отдыхали и ели, ели и отдыхали. Некоторые Русы прямо на глазах набрали вес. На седьмой день от кита остался только скелет — даже внутренности были съедены крабами и рыбами. Все наши горшки из глины были забиты топленным жиром. Нел в срочном порядке принялась лепить новые, заявив Лайтфуту, что им понадобится домна для сушки и обжига. Все протесты последнего, что домна не для обжига горшков, были отметены в сторону.
Киты тем временем продолжали свои брачные игры: Тиландер дважды приходил с просьбой устроить вторую охоту, но я отказался. Того жира, что у нас был, хватит на целый год при разумном потреблении и не было нужды убивать еще одного кита. Тем более, что в скором времени мы собирались к бермудским островам. Меня и самого захватил охотничий азарт, но охота на кита — довольно рискованное занятие. Убитый нами кит втрое превосходил «Акулу» в длину. Атакуй он драккар — пришлось бы вылавливать трупы людей и собирать судно по щепкам. Китобойное ремесло решил оставить как крайнюю необходимость.
Едой мы были обеспечены: снова опоросились три свиньи, принеся в общей сложности двадцать поросят. В паре километров к западу от нас, прямо у побережья, паслось стадо морских коров, из которых мы добыли всего одну. Их тоже было решено беречь, чтобы иметь под рукой источник мяса. Само море кишело рыбой, поля приносили отличный урожай ячменя и чечевицы. Мораторий на охоту, который вместо запланированных шести месяцев длился уже девятый, тоже пошел на пользу. Антилопы, козы, бараны, сайгаки появились вблизи Плажа, частенько подходя до самых наших полей. Кроме того, были буйволы (четыре буйволицы были готовы отелиться в скором времени) и верблюды. Верблюдов мы еще
Тем не менее, нам все равно пришлось еще раз заниматься китом. Случилось это совершенно случайно, во время тренировочного плавания. С каждым днем гребцы работали веслами увереннее и быстрее. Тиландер редко пользовался парусом, пытаясь достичь совершенства в гребле. Я согласился поучаствовать в очередной такой тренировке, суть которой была в том, чтобы уйти в море, потеряв из видимости берег, и возвратиться, ориентируясь по солнцу. Больше пяти часов матросы гребли в юго-западном направлении, пока берег не скрылся из вида. Сделав несколько поворотов, Тиландер намеренно запутал своих гребцов и предложил возвращаться в бухту. Мнение матросов разделились, только Мен сориентировался правильно и сразу был назначен помощником капитана.
На обратном пути матросы отдыхали, так как дул попутный ветер и Тиландер поднял парус. «Акула» бежала резво, делая четырнадцать узлов в час. Уже в двух километрах от берега заметили странную картину: прямо по курсу происходило побоище. Кто-то атаковал одинокого кита, пока группа из двадцати китов лениво игралась в километре южнее. Мощным ударом плавника кит подбросил длинное продолговатое тело в воздух. Приблизившись до трехсот метров, Тиландер убрал парус и перешел к гребле. Стая из нескольких акул атаковала кита: даже с нашего расстояния было видно красноватое пятно на воде, проистекающее из истерзанного бока гиганта.
Кит был меньше, чем добытый нами, возможно, это был молодняк, отбившийся от группы. Акул я насчитал шесть: они бросались со всех сторон, стараясь не попасть под удар мощного хвоста. Одна акула была оглушена или мертва и лежала на воде брюхом вверх.
— Герман, подходи так, чтобы я выстрелил из кормовой баллисты, — акул я ненавидел, кроме той одной, что вступила в схватку с осьминогом и спасла мне жизнь.
— Сэр, если вы промахнетесь или даже попадете, мы можем потерять копье, может лучше из носовой, где гарпун с тросом? Или еще лучше, есть вариант загарпунить кита, он не очень большой, и тянуть его на берег, отбиваясь от акул стрелами.
— Давай Герман, так и сделаем, — согласился я, но кит все решил за нас. Видимо понимая, что он не справится с акулами, он понесся в сторону бухты, до которой оставалось около двух километров. Акулы не отставали и, плывя параллельными курсами, они умудрялись отхватывать куски. Не знаю, что двигало китом, когда он выбирал направление, но вместо того, чтобы уйти в открытое море, он выбрал берег. Более того, выбрал его настолько неудачно, что на полном ходу врезался в наш пирс и, ломая его, по инерции наполовину выкатился на полоску пляжа. Только задняя треть кита осталась в воде, где глубина достигала в этот момент около полуметра.
Четыре акулы вовремя успели остановиться, но пятая, которая в момент крушения кита, отрывала от него кусок, также оказалась на пляже. С драккара нам было видно, как к киту подбегали фигурки людей. Когда мы подплыли до разрушенной пристани, акула была мертва. Кит еще был жив, в боку у него зияла страшная рана около метра в длину, из которой непрерывно сочилась кровь и просачивалась в песок. Драккар пришлось ставить на якорь, максимально укоротив длину каната. Увидев, что поблизости акул нет, я спрыгнул воду и по пояс в воде пошел к берегу. Кит был детенышем, скорее всего ему было год или чуть больше. От хвоста до головы было около семнадцати метров. Добытый нами кит был тридцать четыре метра и мог считаться гигантом.