Прометей. Ледяное безмолвие
Шрифт:
Яр созерцал их возню отстранённым взглядом. Всё рушилось. Надеяться на продолжение эксперимента где-нибудь в Сочи не приходилось. В настоящий момент изобретение материалов с новыми технологическими свойствами уже никого не интересовало. Не до этого! Все средства государства брошены на переселение людей и на обустройство их быта на новом месте. Сегодня у Ярослава был последний шанс закончить начатые три года назад эксперименты. Последний шанс. Самый последний. Жаль. Не вышло. Он всё же поинтересовался у Вита:
– Ты
– Да. А что?
– Не тошнит? Голова не кружится? Переломов или вывихов нет?
– Если бы были, я бы сейчас орал. Или стонал. Всё нормально.
– Повезло. Бывает, что после шока, выясняется полная «клиника». Маша ты уколы делать умеешь?
– Нет! А зачем?
– Затем, что мы все надышались испарениями «сусла». Необходимо в течение часа вколоть антидот. Сходи к входным дверям. Там за столом охранника на стене большой стеклянный щит. В нём хранятся ампулы и пистолет со шприцами. Я сам всем вколю.
После проведения процедуры Ярослав приказал сидеть целый час, пока антидот не всосётся организмом. Слава богу, всё было нормально.
– Давайте на всякий случай восстановим картину происшествия, чтобы зафиксировать условия формирования структуры вещества.
Ярослав достал голофон и стал вносить в файл техпроцесса данные, которые зафиксировал в памяти Вит: время, давление, температуру и т.д.
– Ну, всё, работнички. Всем спасибо. Шарашка закрывается на клюшку навсегда.
Бузмаков сидел и старался оторвать от куртки хоть кусочек фиолетового вещества. У него ничего не получалось:
– Ты посмотри, как липнет. А ведь по замыслу у него должна быть нулевая адгезия.
– Адгезия здесь ни при чём. Гидроудар пробил поры ткани насквозь. Поэтому сусло и прилипло к куртке, – пояснила Мария.
– Ладно, согласен, ты права, – мотнул головой технолог. – Но давайте перед уходом заглянем в лабораторию. Всё-таки столько лет в ней провели. Попрощаемся хоть. Дым скорее всего уже рассеялся.
В лаборатории работало аварийное освещение. В его свете фосфоресцировало всё пространство, покрытое плотным слоем сине-фиолетового вещества.
– Бузмаков, ты везунчик. Разрыв синтез-колонны произошёл с другой стороны. Тебя снесло срикошетившей от стены струёй. Вот если бы гидроудар был направлен в тебя, мы с Марой сейчас бы размышляли, где спрятать твоё тело.
Вид разрушенной лаборатории был ужасным.
– Пойдёмте отсюда, – не выдержала Кузнецова.
Друзья молча дошли до помещения, где работал дизель.
Непривычно грустный Бузмаков пробормотал:
– Зажигайте факела. Пойду выключу генератор.
Но только он двинулся с места, как Шелихов заорал:
– Стой! Стой, говорю!
Вит обернулся, удивлённо уставившись на начальника: шутит или по-настоящему орёт? Но Ярослав был серьёзен:
– Никто
Бузмаков и девушка отрицательно повертели головой.
– Разворачиваемся.
Они вернулись в лабораторию.
– Посмотрите ещё раз. Внимательно.
– Не томи, академик, – съязвил технолог. – Чего тут не так?
– На колонну предварительной сепарации смотри.
– Сепаратор, как сепаратор. И чего?
Мара наморщила лоб:
– Странно, что не пострадал. Стеклянный всё-таки.
– Не раскололся и хорошо. Но дело не в этом. Зрите в корень.
– Поняла, – обрадовалась Мара своей догадке. – Всё кругом синее, а он чистый.
Бузмаков присвистнул, высказав таким образом свое согласие. Маша шагнула к сепаратору, дотронулась до его поверхности и тут же отдёрнула руку:
– Ух ты! Током бьётся.
– Не бойся. Здесь понижающий трансформатор. Всего 24 вольта, – Вит подошел к сепаратору и осмотрел его силовую часть. – Понятно всё. От мороза лопнула изоляция. Вот и пробивает на корпус.
Ярослав поднял с пола небольшой кусок ткани. Он сжался в плотный клубок размером с кулак:
– Вот оно наше изделие. Почему оно так свернулось?
– Очевидно, что его таким образом сжимает плотность кристаллической решетки. Надо подумать, почему это произошло, – Маша потрогала комок в руках Шелихова. – Твердый достаточно. Как будто и не ткань.
– Ты права, – Ярослав попробовал растянуть комок, но тот вообще не отреагировал на его старания, – но ведь он явно большой по площади. Сколько площадь у этой стороны сепаратора?
– Квадрата три. Не меньше, – прикинул навскидку Вит. – А помещается в ладони. Смотри, какой тонкий край торчит. Пару микрон – не больше
– Возможно, что взрыв привел к формированию наноструктуры, – продолжал рассуждать Ярик. – Всё это произошло при мгновенном остывании кристаллической решётки. Наша чудо-ткань при этом приобрела шарообразную форму сепаратора. Но что заставило её сжаться?
Мара пожала в ответ плечами.
– Ладно, – подвел черту завлаб, – уже совсем поздно. И есть охота. Я не умею думать на голодный желудок. Уходим.
Опять все двинулись к выходу. И опять Шелихов всех остановил:
– Я сейчас! – и он вновь вернулся в лабораторию.
Когда туда вошли Вит с Марой, Ярослав гремел в дальнем углу.
– Помочь? – крикнул Бузмаков.
– Не надо, нашел.
Начальник перелез через завалы и вернулся к входу в лабораторию:
– Это твоя маска? – Шелихов в вытянутой руке держал маску с прозрачным защитным щитком.
– Откуда я знаю? Такая же, но эта ли?
– Эта! Вот смотри, – Ярослав вытащил из-за спины руку, в которой держал кусок синего материала. Он приложил его к маске: