Промзона. Снежная Королева

Видинеев Дмитрий

Ей разбудил истеричный вопль:

— Твою ж мать! Снимите его с меня! Снимите!

Она распахнула веки, увидела, как Сказочник мечется от стены к стене, дёргается точно паралитик.

— Снимите!

Герда заметила на его спине белёсого таракана с фалангу пальца величиной. Вскочила, ладонью сбила насекомое. Оно тут же устремилось прочь, но Потреяха поймала.

— Грохни эту тварь! — топнул ногой Сказочник. — Грохни! Раздави!

Потеряха явно не понимала, из-за чего весь этот переполох. Она ткнула в таракана пальцем.

— Жук! — а потом ловко оторвала

ему лапки, содрала хитиновый панцирь и выкинула, а само насекомое сунула в рот, прожевала и проглотила. Развела руками. — Жук!

— Ну, можно и так, — немного успокоился Сказочник.

Герда посмотрела на него с недоумением.

— Ты что, тараканов боишься?

— Ненавижу насекомых, — хмуро отозвался он. — С детства ненавижу. У меня это... инсектофобия.

Герда усмехнулась, а потом не выдержала и захохотала.

— Ты! Боишься тараканов?!

Сказочник сердито сдвинул брови.

— Ну а что тут такого? Все чего-то боятся. И хватит уже хохотать!

Герда и рада была бы, но не могла — словно плотину прорвало. Засмеялась и Потеряха, хотя навряд ли понимала, в чём причина веселья. Её смех был странным, похожим на уханье совы.

— Мелкие идиотки, — обиделся Сказочник, а потом он насторожился, шикнул. — Тихо! Слышите?

Герда с трудом уняла смех, прислушалась. Из тёмного тоннеля доносились какие-то шелестящие звуки. Было похоже, что сотни рук комкали сотни бумажных листков.

— Это они, — голос Сказочника дрогнул. — Насекомые. Тараканы. Пора делать ноги! Собираемся, живо!

На то, чтобы собраться, ушло всего несколько секунд, быстро скидывать и надевать рюкзаки уже начало входить в их привычку. Сказочник зажужжал фонариком. Тусклый луч выхватил часть тоннеля. Казалось, там стены шевелятся. Это действительно были тараканы — сотни, тысячи. Они надвигались как волна. А дальше, во мраке, ворочалось что-то крупное, словно бы сотканное из копошащихся насекомых, чётко выделялись лишь красные, круглые точно плошки глаза.

Поддавшись панике, Сказочник рванул в противоположный тоннель, он дышал так, будто ему не хватало воздуха. Потеряха бросилась следом, а за ней и Герда. Снова приходилось убегать, но на этот раз она, как ни удивительно, не ощущала страха, напротив, чувствовала эмоциональный подъём. Возможно, на неё повлиял разговор со сказочником, а может, помог сон. Времена, когда психологи и различные препараты помогали в борьбе с последствиями стресса, канули в небытие. Теперь рассудку приходилось самому справляться, причём в ускоренном темпе. Обстоятельствам было плевать, если кто-то «перегорел». Хочешь жить — включайся снова.

Герда с трудом поспевала за Сказочником, он нёсся так, словно за ним гналось воплощение всех его самых ужасных кошмаров. Бежал, не оглядываясь, забыв про дробовик. И это был тот самый человек, который бросил вызов охотникам, убил троих из них. Тот самый человек, что служил оперативником, прошёл войну, отважно дрался с мутантами. Герда впервые видела его таким. И не осуждала. Каждый, даже самый смелый, имеет право на свой личный страх и от этого он не становится трусом. Ну, разве что немного. И ненадолго. Она очень надеялась, что ненадолго.

Позади всё шелестело, насекомые не прерывали преследование, будто подчиняясь какому-то единому разуму. До этого дремавшая в канализации жизнь пробудилась и теперь демонстрировала себя во всей красе.

Сказочник бежал, не забывая нервно нажимать на рычажок фонарика. Луч скользнул по перекладинам ржавой лестницы. Выход! Герда оглянулась, заметила лишь движение во мраке и никаких красных глаз. Потеряха метнулась назад, раздавила несколько тараканов и вернулась, стряхивая с себя насекомых. Сказочник вскарабкался по лестнице, попытался отжать чугунную крышку люка, но та, похоже, была сверху чем-то завалена. Он упёрся в неё загривком, застонал от напряжения и было в этом стоне одновременно что-то плаксивое и яростное. Крышка с лязгом сдвинулась, в тоннель ворвался поток солнечного света. Сказочник оскалился, усилил напор и наконец полностью освободил люк от препятствия, после чего судорожно выбрался наверх.

Тараканы заполнили тоннель. Герде и Потеряхе пришлось подниматься, непрерывно сбрасывая с себя насекомых. Было мерзко, но терпимо. Выбрались. Маленькие обитатели канализации за ними не последовали, видимо, недолюбливая солнечный свет.

Сказочник тем временем успел отбежать на добрую сотню метров. Он обессилено рухнул на землю и мелко осенил себя крестным знамением, видимо, позабыв, что не верит в Бога. Герда подошла к нему, села рядом, отдышалась.

— Да уж. Местная канализация тебе противопоказана.

Сказочник посмотрел на свою дрожащую ладонь.

— В жизни ничего страшнее не видел. Чуть не обделался. Мне так жутко не было даже в мясницкой Цветочницы.

— Ты и вправду не железный. И это, наверное, хорошо.

— Уж какой есть. Если нам доведётся выбраться из промзоны, не вздумай потом об этом никому рассказывать.

Герда провела пальцами по губам, словно застёгивала «молнию».

— Я — могила.

Она взглянула на большое здание из красного кирпича, которое, судя по архитектуре, было построено ещё до Великой Отечественной Войны. Мощное было здание, монументальное, с круглыми оконными проёмами и трубами.

— А кстати, куда это мы угодили?

Сказочник тяжело вздохнул.

— Мы в самом сердце промзоны, Герда. Это — бывший мясокомбинат.

Глава 18

Мясокомбинат. Герде вспомнились слова лидера космонавтов Аэлиты: «В центре промышленной зоны, в цехах мясокомбината, появилось нечто тёмное, злое. Оно копит силы, но настанет день, когда это зло вырвется наружу, пожрёт всю промзону и вторгнется в город. Никто не выживет». Тогда её слова казались полнейшим бредом. Ну как можно верить человеку, который собирался лететь в космос на груде железа? Однако сейчас, глядя на здание из красного кирпича, Герда допускала, что Аэлита была права. Жуткое строение, точно громадный зверь, с которого содрали шкуру. Так и мерещилось, что из щербатой кладки вот-вот начнёт сочиться кровь.