Промзона. Снежная Королева
Шрифт:
— Что ищет Потеряха?
Антошка улыбнулся.
— Всего лишь кусочек янтаря с букашкой внутри. Это подарок её матери. Потеряха его... хм, потеряла. Теперь ищет. Всё просто, как и сама Потеряха.
Герда задумалась.
— А ты можешь, дать ей этот янтарь?
— Могу создать такой же.
— Тогда создай.
— Но он ведь будет не тот самый. Подделка, — возразил Антошка.
— Потеряха не будет об этом знать. Она получит эту штуку и обретёт покой, — выдала аргумент Герда.
— Получается, ложное счастье ты не признаёшь, но обман тебя всё же устраивает.
Что-то подобное Герда уже слышала от Сказочника. Путь к цели иногда важнее самой цели. Она вдруг осознала, что своей просьбой дать Потеряхе кусочек янтаря, заботилась в большей мере о себе, а не о зубастой девочке: вот, мол, какая я добренькая, не забываю о друзьях. И всё ради сиюминутного ощущения собственной значимости. Предложение Антошки отвергла, а ведёт себя как вершитель судеб. Возможно, Смотритель был прав, она действительно эгоистка. У неё отпало всяческое желание ещё что-то спрашивать и о чём-то просить.
— Прощай, Антошка, — буркнула и снова поспешила к выходу.
Возле ворот на большой тумбе лежали рюкзаки, оружие. Герда взяла свои вещи. Её примеру совершенно бездумно последовал Сказочник.
Вышли из здания, добрались до проходной. Герда оглянулась. Никакого дворца, никакой башни с наблюдательной площадкой наверху. Всего лишь громадное строение из красного кирпича. Всего лишь то, что осталось от мясокомбината. На парапете крыши сидел рыжий мальчишка в шортах. Он болтал ногами, улыбался и махал рукой в прощальном жесте.
Герда подумала, что уже не вернётся сюда. И никогда больше не прикоснётся к другому миру. Тяжело стало на душе от этих мыслей. Впереди опять борьба за выживание, неизвестность, страх. Опять непредсказуемая и жестокая промзона. Антошка дал возможность хорошенько выспаться, но он не избавил от морального изнеможения. Теперь с этой усталостью нужно идти дальше.
И она пошла, больше не оглядываясь. Успокаивало одно — с ней друзья. И из ещё одной ситуации удалось выбраться живыми и невредимыми.
Сказочник и Потеряха начали приходить в себя, только когда вышли на бетонную дорогу, ведущую строго на север. Солнце к тому времени уже поднялось высоко и палило вовсю, обещая сделать этот день очень жарким. Постройки и заборы колыхались в знойном мареве.
— Вы как? — спросила Герда друзей.
Сказочник тряхнул головой, опустился на землю, долго молчал, потом произнёс тихо:
— Ни черта не понимаю. Я был в прошлом, в юности, сидел в кафе со своей подругой, а теперь... я здесь. Это был сон? Нет, нет, точно не сон. Я действительно там был.
Потеряха прижалась к забору и всхлипнула, быстро вытерла слёзы и тонко заскулила. Она, как и Сказочник, не могла понять, как так произошло, что счастливые моменты её жизни вдруг сменились промзоной. Глядя на друзей, Герда ощутила чувство вины. Это ведь она лишила их хоть и иллюзорной, но всё же радости. По-прежнему считала, что поступила правильно, вот только от этого было не легче.
— Не понимаю, — повторил Сказочник с горечью в голосе.
— Это всё Антошка, — пояснила Герда, пытаясь разгрузить свою совесть, переложив часть груза на могущественного обитателя мясокомбината. — Всё, что вы видели, было не по-настоящему.
Потеряха заскулила громче, точно зверёк, которому причинили боль. Сказочник приложил ладони к лицу, будто пытаясь таким образом спрятаться от всего мира.
— Нет, — выдавил. — Не может быть. Я был в том кафе. Моя подруга, Кира, мне улыбалась. Мы ели эклеры. У меня до сих пор во рту этот вкус. Всё было по-настоящему.
Герда уселась на землю рядом с ним. Ей хотелось хоть как-то утешить своих друзей, вот только понимала: никакие слова им сейчас не принесут успокоения. Они ещё не осознали, что находились под влиянием морока и, была бы их воля, не раздумывая снова окунулись в омут прекрасных иллюзий. Сказочнику и Потеряхе нужно время, чтобы излечиться от жестоких последствий обмана и вспомнить о своих целях.
— Всё это было, — упрямо настаивал Сказочник. — Всё это было... — впрочем, с каждым словом его голос звучал менее уверенно. — Чёрт, как же тошно. Я в жизни не чувствовал себя так паршиво.
Он поднял тоскливый взгляд на Герду.
— Значит, Антошка? Тот рыжий пацан? А тебя, я смотрю, он не обработал.
Обработал. Герде очень не понравилось это слово, тот смысл, который вкладывал в него Сказочник, означал насилие. Но Антошка ни к чему не принуждал, он всего лишь предлагал. Ей вспомнилось, что она дала сама себе твёрдое слово быть с друзьями предельно честной, ничего не скрывать. И после недолгих колебаний решилась и рассказала, как провела время в замке Смотрителя. Ничего не утаила, хоть и понимала, что её история похожа на полнейший бред.
Выслушав, Сказочник долго молчал. Потом произнёс:
— Вот значит, с чем мы на этот раз столкнулись. Существо, которое приглядывает за промзоной. Почему-то я даже не удивлён. Всегда чувствовал, что здесь творится какая-то потусторонняя хрень. И этот Антошка всю дорогу нам помогал? Получается, мы обязаны ему жизнью?
— Ого, — пискнула возле забора Потеряха, наконец взяв себя в руки.
— Получается так, — буркнула Герда.
— Да пошёл он! — зло процедил Сказочник и поднялся, повернулся, выкрикнул в сторону мясокомбината: — Да пошёл ты, Антошка! В жопу все твои иллюзии! В жопу твою помощь! Справились бы и без тебя! — он резко плюнул себе под ноги, сверкнув глазами.
Герда знала, что Смотритель Сказочника услышал и навряд ли эти обидные слова его хоть как-то задели. Он выше таких простых эмоций как обида.
Двинулись дальше. Промзона сюрпризов пока не преподносила. Всё было спокойно. Герда поглядывала на Сказочника. Тот, похоже, оклемался, ему помогла злость. Хотя, о полном исцелении не могло быть и речи. Иногда в чертах лица проступала грусть. Он будто бы уходил в себя и мысленно пытался вернуться в то кафе из его юности. Вот только воображение не способно было дать то, что, давали иллюзии Антошки. Память явно уступала волшебству.