Пронзающие небо
Шрифт:
— Нет! Нет! — кричал в душе своей Алеша, — Я не хочу ничего этого теперь. Ненужен мне мир снов купленный такой дорогой ценой! Ничто никогда не принесет мне теперь счастье! Ничто: ни родина, ни сны не залечут этой раны, и боль эта слишком страшна… я скоро просто сойду с ума… Оля!.. Оля!..
— Я здесь! — от этого неожиданного прозвучавшего Олиного голоса, Алеша вскинул голову, и увидел ее: она стояла в воздухе рядом с ним, вся светящаяся, воздушная, в легком белом платье, волосы ее, точно волны, колыхались, и в тоже время каждая черточка в ней была отчетливо
Алеша не выдержал и закричал от перехода который произошел в его душе: из бездны преисподней, из самой страшной муки, которую только можно было себе вообразить, в один миг он взмыл в самый купол небес, и даже прорезал его; в один миг пронзил он все состояния души человеческой, в один миг воспрял он из пепла огромным древом…
— Я здесь любимый мой, — голос Оли стал еще чище, еще возвышенее, и в то же время он не был холоден — он был живым, еще более живым, более свободным чем когда бы то нибыло. — Я все знаю… все что ты пережил сейчас… знай Алеша, что теперь я всегда буду с тобой. Ну а теперь вперед, кажется все в сборе…
И что же: здесь был и Чунг, здесь был и Жар: теперь одетый настоящим ярким пламенем — он приветствовал Алешу громким лаем и выпустил изо рта, словно змей, языки пламени. Здесь был и Вихрь; черный конь с неукротимым сиянием в глазах, подлетел к Алеше, размахивая черными крылами, встал перед ним и в нетерпении ударил по льду копытом высекая в воздух снопы искр.
— Оля знала бы ты…
— Да я все знаю, не надо слов…
— Да я… да я ничего и не могу говорить… не могу выразить это словами. — и вдруг закричал громко, вскакивая на Вихря, — Вперед!
Алеша двигался вперед сразу в двух мирах и чувствовал и видел сразу все вместе, смешанное меж собой: он поднимался нечеловеческим усилием в ледяном гроте от тела Оли, все еще роняя капли крови, все еще клоня голову. И в тоже время он садился на крылатого Вихря в Мертвом мире; слышал голос Оли и видел Врата…
Все ближе и ближе врата; Алеша чувствовал и видел как поднимается к ним Вихрь, как летит рядом с ним, воспламеняя воздух Жар, и Ольга, сильная как буря, и Чунг, похожий на грозовое облако. Он летел и шел по каким-то ледяным гротам, взлетал и взбегал по лестницам; и весь пылал от счастья: "Она здесь, со мною!"
А врата всё приближались: Алеша видел лучащиеся, переливающиеся волнами тепла и любви барельефы: солнце и луна и звезды, и пейзажи. И еще высоко-высоко вделаны были во врата кольца, за которые надо было дернуть, чтобы они открылись.
Алеша влетел и вбежал в огромную залу, стен которой почти не было видно, а полом служило глубокое, промерзшее до дна озеро. В дальней части залы высился трон из ослепительно черного льда, по обе стороны от него кружили два снежных вихря, на троне же восседала сама Снежная Колдунья.
Когда в зале появились Алеша, Ольга и все остальные — Колдунья вскочила, и оказалась огромной: в десятки метров высотой, с крутящимся стремительно и завораживающим темно-снежном платье. Из глаз ее посыпался снег, изо рта, когда она заговорила, подули морозные ветры. От голоса её холодела кровь и слабела воля.
— Ты пришел!.. Не буду спрашивать зачем ты пришел — вон они вороты твоего мира — ты видишь их прямо за моим троном! Ну что же, человечек, попробуй получить свой мир обратно ха — я посмеюсь!.. — И она крикнула двум снежным вихрям, что ревели у ее трона:
— Разорвать его на кусочки, а сердце принести мне!
Вихри, слегка накренившись вперед, сорвались с места и, словно два зверя, бросились на Алешу.
— Протяну руку! — выкрикнул Чунг и обратился в золотой, горячий меч. Алеша схватил его, и меч стал продолжением его руки. И вороной крылатый конь Вихрь взвился навстречу вихрям снежным. Жар, в нетерпении испуская плавящие лед языки пламени, был рядом, здесь же и Оля… Они столкнулись со снежными вихрями, разорвали, разодрали их на отдельный безвольные снежинки и тогда сама Снежная колдунья бросилась на них…
Она выросла еще больше, поднималась уже на сотни метров, так что трудно было охватить одним взглядом всю ее, к тому же фигура ее с каждым мгновеньем все меньше и меньше напоминала человеческую. Сотни переплетающихся буранов понеслись из нее — они в упоении вгрызались в лед, разрывали его, полнили воздух глыбами, словно змеи извивались, тянулись распростертыми, стремительно вращающимися глотками.
Они метнулись вперед и вверх навстречу снежной колдунье; они вгрызались в водовороты, вихри, в которых стремительно вращался снег такой же острый как битое стекло, они закручивались с чудовищной скоростью вокруг водоворотов — росли вместе с ними…
— Мерзавец!!! — рев снежной колдуньи ледовыми клыками вгрызся в Алёшин череп и проломил его… Но он все еще летел вперед…
Вот вспыхнуло все и он обнаружил, что тонет в тянущимся от горизонта до горизонта болоте; болоте из тощих, изувеченных человеческих тел; их было бесконечное множество, все мироздание было заполнено этим смердящим болотом…
А Оля оказалась в огромной толпе. Сверху безжалостно пекло солнце, стояла невыносимая жара, и мириады человеческих голосов сливались в один мученический стон… Толпа — бесконечная, плотная, нескончаемо перемешивающаяся, нескончаемо говорящая что-то… Она давила, она швыряла Ольгу из стороны в сторону и не было из нее выхода. И тут Ольга услышала детский, зовущий ее голосок… Оля жалостливо вскрикнула и, рассекая толпу руками, подныривая, протискиваясь, побежала на этот детский голосок.
И вот она увидела её — маленькую, сидящую на крошечном пятачке раскаленной поверхности. Каким-то чудом, плотным потоком шныряющие вокруг ноги, не задевали ее; девочка держала в руках цветные кисти и рядом с ней нарисовано было улыбающееся солнышко и задумчивая луна.
— Мама! — нежно прошептала девочка и протянула навстечу Оле свои тоненькие ручки, — Мама! — засмеялась она, когда Ольга подхватила ее на руки… Оля плакала и смеялась, и осыпала девочку поцелуями, а та зашетала ей на ухо: