Пропагандист
Шрифт:
— Знаешь, Илюша, а ведь мы только начали. И такие, как ты, уже заглотили наживку.
Кудрявый физик пожал плечами:
— А в чем она заключается? Я не знаю, что в Америке презирают ниггеров? Так те это заслужили. Не хотят работать, учиться, а получить все разом.
Бородатый громила с ярко-рыжими волосами фыркнул:
— Это твои девиации по поводу арабов Ройзман? Так в отличие от тех поцов негры хорошо выступают в спорте, неплохо поют и танцуют. Расы разные и у каждой имеются как положительные, так и отрицательные стороны.
Физик скривил губы:
—
Это был толстый намек на способность Саши Большого много выпивать и не пьянеть.
— Не знаю, какой ты физик, но в генетике точно ничего не понимаешь. Есть такая штука, Илюша: наследственность называется. Люди ведь расселились по планете очень давно и приобрели на местах различные навыки.
— Если быть точнее, то они вышли из Африки более сотни тысяч лет назад, — поправил биолога Дмитрий Серебров. У инженера оказались на редкость разнообразные интересы, в том числе история человека. — Насколько помню, было две волны расселения. Кстати, миграции шли через Синай, — все разом оглянулись на Илью. — Ученые изучили геномы и считают, что первая волна шли от сто двадцати до шестидесяти тысяч лет назад. Люди тогда достигли Юго-Восточной Азии и даже Австралии.
— Ничего себе путешественники! — оборонил черноволосый усач из НИИ. Местные слушали Сереброва внимательно. Ведь люди из будущего давали массу информации пока еще недоступной всем. Не то что бы её сильно придерживали, вернее, считали, что давать надо дозированно. Многие из советских граждан еще слыхом не слыхивали о пришельцах.
— Часть ученых считает, что волн миграции было две. Потому что первую уничтожило извержение вулкана Тоба. Тому доказательство — заметное снижение генетического разнообразия среди представителей людей той эпохи. Некоторые считают, что людей вообще в какой-то момент осталось около десяти тысяч. Случилось так называемое «бутылочное горлышко».
Кто-то присвистнул. А бородач резво ухватился за предложенную возможность показать свои знания:
— Вот и я о том! Людей спасла их тяга к перемене мест. Из-за этого они получили генетическое разнообразие. Потому что им пришлось перестраивать организм под потребности к окружающему миру. Люди физически очень разные, да и эмоционально. Это и беда, и скрытая возможность человечества. Вместо копирования, двойственные особенности.
— Дает нам больше шанса для выживания?
— Так что, Марк, не правы твои источники. Вместо решения социальных проблем, они оправдывают собственные действия.
Усач с легким грузинским акцентом заметил:
— Саша, ловко ты завернул. Но ты точно уверен, что человеческую личность можно изменить с помощью биологических методов?
— Рубен, ты зачем наводишь тень на плетень! Я вовсе не об этом. Просто политики должны учитывать различия в расах и народах. Из-за этого зачастую они делают ошибки в планировании.
— Вряд ли, — снова вступил в разговор Анатолий. — Острые углы крайне удобны политикам для внесения раздрая между социальными группами и классами. Власть имущие отлично умеют играть на горячих точках общества.
— Так
— И не только. Дальше будет интересней. Но, извините, сказать пока больше не могу. Сценарий еще не утвердили.
Марк искоса гляну:
— Ты так уверен, что эти старцы его утвердят?
— Куда денутся? Будущее они знают, их методы уже не сработали.
— А им не все равно? Честно говоря, иногда складывается такое впечатление, что тем плевать на нас с высокой колокольни.
Мерзликин удивленно уставился на физика. Этот хмырь точно слушает «Голоса». Там в последнее время появились странные передачи, утверждающие, что Кремль столкнулся с некоей глобальной проблемой. Как обычно, все это основывалось на слухах. Многие из которых на поверку оказывались чистой дезинформацией. Кстати, в её создании активно принимал участие и Комитет Информации. Вот здесь пригодились наработки Второго управления КГБ. Анатолий предложил не трогать его работников и чаще использовать для идеологических диверсий.
Потому Мерзликин жестко отрезал:
— Я могу точно сказать, что это совсем не так!
Внезапно физика диссидента поддержал коллега по попаданству Серебров.
— Да не сказал бы, Толик. Я здесь достаточно пообщался с яркими представителями местного истеблишмента. Не первый день в Москве живу. Если те хари из двадцать первого века просто набивали свой карман. Каждый по ранжиру в пищевой цепочке. Где-то засылали наверх, другие платили крыше из ментов или иных органов. То здесь они боятся за номенклатурные льготы. Понимаешь, за колбасу в пайке! Ёканый Бабай! Страну просрали ради гребаной колбасы.
Хроноаборигены замерли. Они и ценили эти сборища за минуты откровенности. Хотя за такие речи чекисты каждого могли законопатить далеко и надолго. Но в последние недели многое изменилось. Борзеть не следовало, но за мысли пока не сажали.
— Дмитрий, не утрируй, пожалуйста. Речь идет не о представителях средней номенклатуры, а о стратегических задачах государства, коими занимаются очень немногие.
— Ну, это ты у нас по верхам лазаешь!
— Да. Потому что хочу перевернуть эту страну вверх тормашками! Расслабились, слабаки! Вы только на диспутах смелые, а на деле оказались фуфлыжниками!
Бородач недовольно хмыкнул:
— Ты это, Толян, не передергивай! Я за страну всех на британский флаг порву.
— И тебя или убьют, или посадят. Вы просто не в курсе, как у нас в нулевых годах профсоюзное движение уничтожили. А это, между прочим, прямо на моих глазах происходило.
— Государство? — спросил кто-то из НИИшников.
— При его полной поддержке. Но особо усердствовали крупные корпорации, принадлежащие олигархам. Самое смешное, что основные либеральные СМИ, певшие о свободах и правах, принадлежали как раз им. Пока продажные писаки и оскотинившаяся интеллигенция пели осанну новому демократическому строю, лидеров рабочего движения избивали громилы частных охранных агентств, на них заводили фиктивные уголовные дела, запугивали их семьи.