Пропагандист
Шрифт:
Суслов неимоверно удивился. Да так, что застыл в кресле. Он прочистил горло и потянулся к графину.
— Ну, знаете…
— Извините, но разговор был нужен не только нам обоим. И я честно ответил на ваши вопросы. Ничего не утаивая. Мне важнее интересы СССР, чем отдельных пусть и заслуженных личностей.
Михаил Андреевич внимательно глянул на молодого нахала. Вернее, не молодого, но нахала. Голос был тих.
— Не врешь! Спасибо за честность.
— Вам нельзя врать.
По глазам было заметно, что слова попаданца оценили.
— Тогда как планируете работать?
— Я? Не планирую. Идеология — труд коллективный. Я же буду продвигать интересы партии и народа. В том русле, в каком укажут руководящие товарищи.
Секретарь ЦК КПСС крякнул. Вот это заход!
— То есть вы творить будете собственную хтонь?
Анатолий еле удержался, чтобы не улыбнуться. А товарищу Суслову пальцы в рот не клади. Очень умный мужик!
— Вот тут вы нас и поправите. Я ведь не исключаю ухода в неправильное направление. Это же на самом деле огромная проблема. Сами вспомните, сколько в партии было фракций.
Секретарь ЦК задумался, затем буркнул.
— Я вас понял. И больше задерживать не буду.
Анатолий уже в коридоре понял, что рубашка буквально прилипла к спине. Еще бы, в открытую хамить второму человеку в стране! И в будущем такое не прокатывает. Тот снулый вождь славился жуткой злопамятностью. Многие из его подручных тоже. Но здесь вроде пронесло. А?
Суслов некоторое время сидел за столом молча, затем взорвался:
— Щенок!
Он взял трубку и попросил:
— Мне два чая с сушками и вареньем. И Черненко пусть зайдет.
Михаил Андреевич некоторое время сидел молча, затем выдавил:
— Но каков хитрец! Хорошо у них там дело поставлено. Кадровая работа ведется. И ведь перевербовать не получится. А жаль. Талантливый щенок.
Дверь открылась:
— Михаил Андреевич, вызвали?
— Заходите, чай попьем. Поговорим.
Глава 29
23 февраля 1974 года. Москва. Гостиница «Россия»
— Может, зря сюда пришли? Не слишком пафосно?
Алексей Скородумов ощущал себя не в своей тарелке. Анатолий сначала поморщился, затем подмигнул Семену Ракитину и быстро разлил коньяк по рюмкам. Не нравилось ему, когда это делали предусмотрительный официант. Обслуживание в гостинице «Россия» было на высоте. Он скользнул взглядом по двухэтажному залу ресторана. А что? Вполне неплохо для совка разлива середины восьмидесятых. Привлекал взор оригинальный потолок, в виде сот, куда были вставлены светильники. Много пространства, вмещающее немалое количество народа. Свободных мест в зале не было. Вход даже по блату обошелся им в червонец.
— По мне интересный ресторанчик, — Валентин Исаев, как говорили в будущем, пребывал «на позитиве» и с охоткой взял рюмочку тонкого богемского стекла в руки. — Вы знаете, что
— Это там, где усатый грузин с армянином вытанцовывали?
— Ага. И сейчас гостей с юга хватает. Место больно престижное.
— Ладно вам! — махнул рукой Семен. — Пусть победит дружба народов!
— Но пить мы сегодня будем за другое! — голос Анатолия торжественно зазвенел. — За День Советской армии, товарищи!
Все махнули по одной и начали неспешно закусывать. Салаты, нарезки овощная и мясная украшали их скромный столик.
— Салат «Столичный»! — усмехнулся Валентин. — Тот же Оливье.
— Если рассматривать с правильной точки зрения, то в этом виде его придумал како-то советский повар, заменив в традиционном Оливье часть ингредиентов на те, что попроще. Рябчиков на курицу, каперсы на горошек. Стало демократичней и моментально разошлось по стране.
— Потом народ начал кидать в салат «Лучшее мясо — колбаса»?
— Лучшее враг хорошего.
Алексей задумчив пробормотал:
— Но здесь точно не курица!
Анатолий вздохнул:
— Так еще вкуснее. Надо же шефу как-то самовыразиться!
Все засмеялись. Настроение было приподнятое. На праздник планировали собраться давно. Пусть в семидесятые это торжество незаслуженно не был выходным, что не отменяло обязанность его отметить.
Скородумов оглянулся и снова заныл:
— Можно было бы заведение и попроще найти. Столько ментов и конторских! Зайти-то мы зашли, а как выйдем?
— Не боись! С твоими и Степиными корочками куда угодно пройдем.
Ракитин также огляделся:
— Военных что-то не видать.
— Не по карману или место не то. Они по гарнизонным столовым и домам нынче сидят. День-то рабочий, хоть и праздник! Разве что генералы по дачам и охотничьим домикам с утра бухают.
— Армия в развале, а эти…
— Степа, что и здесь? — Исаев выглядел удивленным.
— Откуда все пошло, не задумывался? Тяга к гигантизму, наплевательское отношение к солдатам. Падение престижа службы. Вскоре и на офицеров такое же безучастие перекинется. Армия уже гниет. И гниет, как и положено, с головы. Малиновские, Гречки зажрались, наплодили себе подобных.
Алексей удивленно вскинул брови:
— Так они ветераны же! Неужели не понимают гибельность своих действий?
— Да как бы вам сказать, — Ракитин кивнул Мерзликину, тот тут же потянулся к бутылке элитного «Варцихе». — Они прежде всего генералы. А на той войне даже краснознамённые вели себя далеко не всегда, как порядочные люди. Я как-то изучал материал про наши поражения в сорок первом. Сколько этих гнид думали в критической ситуации лишь о себе, бежали со своими штабами первыми, сдавались в плен. То есть оставляли бедолаг солдатиков без руководства. Да и этим заниматься толком не умели.