Пропала, или Как влюбить в себя жену
Шрифт:
И вроде бы все почти хорошо, если такое в принципе возможно, но иногда мне становится страшно, что все это закончится так же резко, как и началось: мой оптимизм, надежды, упорство, возможности организма, ну и заключительный аккорд – терпение Бестужева. Вот это сейчас очень актуально, особенно в свете того, что женушка уже третий раз за неделю ночует на диване. Засыпаю я как бы с книгой на груди. Точнее, притворяюсь, чтобы не подумал, что я специально тут сплю. Ну подумаешь, заснула за чтением. С кем не бывает. Первые пару раза Глеб относил меня на законное супружеское ложе. Последние два – видимо, забил на это гиблое дело. Ну не могу я сейчас с ним спать, ну совсем никак, а объяснить почему – и подавно.
Где-то глубоко внутри я понимаю, что любой человек, соглашаясь на условия, которые ему изначально не по душе, все равно надеется на их скорое изменение, само собой в свою пользу. То же самое и с Глебом. И я его, как ни странно, понимаю. И не виню. Я стала четко улавливать смену его настроения, да и вообще в целом, узнав его привычки, вкусы и поведение, я понимаю, что он злится. Ничего не выказывает, но злится. Однако, сказать ему «подожди еще пару, ну максимум пять дней, пока мой огарок вернет хотя бы былой внешний вид» – не могу. Да и как бы я ни готовилась, все равно морально дико страшно, даже когда там все вернется в норму.
Секс – это проблема номер один. Не знаю зачем я смотрела уже трижды за две недели порно фильмы. Они меня добивают своей простотой и одновременно дикой сложностью. После таких просмотров, кроме как почувствовать себя еще более неполноценным дерьмом – ничего не получается. Я не смогу так. Ничего не смогу. Ну кому нужно реальное бревно? Не просто ноль активности, а бревно, которое не сможет даже поднять ноги. Это же худший кошмар любого мужчины. По крайней мере, редкие представители сильного пола на форумах об этом и трубят. Правда, в более грубой форме. Да и не стоит забывать о том, что я могу струсить в самый неподходящий момент. Память она такая, обязательно подкинет неприятности. И вот как тогда быть? И снова все по кругу – страшно. Жуть как страшно. Чем больше я читаю о сексе – тем хуже. Но и не читать и не думать – тоже не могу. Надо же хоть что-то понять и запомнить технически.
Мне не нравится мысль, что Бестужев с кем-то может проделывать с легкостью то же самое, что мужик в порно роликах с теткой. Я так не хочу. Мне это не нравится. Я не хочу называть это ревностью, меня раздражает это слово, и в общем-то мне плевать как это зовется. Суть в том, что я этого не хочу. Но и не такая уж я и дура – понимаю, что рано или поздно к этому приведет, если я сама ничего не сделаю. То, что сейчас у Глеба никого нет, я почти уверена. Так получилось, что Олег – наша общая с Варей «подружка». Я активно пользуюсь его влюбленностью в Варю, узнаю что-то о Бестужеве и от нее, и от него. Точнее, куда Олег возит Глеба. Мой муж, хоть я и не привыкла до конца к такому обращению – ведет себя как образцовый семьянин. Работа и дом. Может я полная идиотка, но один раз в неделю я так или иначе заглядываю в бардачок. Резинки в том же количестве, что и были. Более того – на коробке я поставила маленькую никому незаметную точку, чтобы убедиться, что это та самая упаковка. В бардачках остальных авто – презервативов не имеется в принципе. Нет, конечно, теоретически Глебу ничего не мешает накупить сто упаковок сей вещицы и активно ими пользоваться на работе, но почему-то я верю в то, что там он только работает. Или хочу верить. Не знаю. Наверное, я слишком эгоистична, но никаких женщин в его жизни я видеть не хочу. Пусть он со мной пока и не занимается сексом, но ведь трогать-то – трогает. Даже тех же поцелуев, от которых и мне порой кружит голову, у нас в избытке. И вот после меня к какой-то бабе? Нет уж, увольте.
Прислоняюсь лбом к стеклу
– Привет. Ты как-то рано, не находишь?
– Разве рано? А кто утверждал, что встает максимум в шесть? Скажем так, хотел проверить – правда или ложь.
– Проверил?
– Как видишь. Как дела?
– Все хорошо, - а было бы еще лучше, если бы кто-то научил меня делать минет с первого раза. И желательно так, чтобы не извергнуть содержимое желудка на собственного супруга. Слюны на рубашке и так хватило. Осталось только блевнуть на него для полного счастья. У Сережи спрашивать совета – не вариант. А то подумает еще чего на свой счет.
– Слушай, а какое есть противорвотное средство, которое можно купить в свободном доступе и которое безвредно.
– Ты что беременна?
– да, от святого духа. Аминь.
– Нет. Это я так, для подружки спрашиваю.
– Для начала надо знать причины рвоты и тошноты.
– Ой, все, Сереж. Проехали. Я не прошу играть со мной в доктора и пациентку. И давай без вопросов: как там моя динамика. Все хорошо с моей динамикой.
– Хорошо, не буду. Скажи мне лучше вот что, это правда, что ты разрешила Даше приехать на Хэллоуин и все каникулы?
– Чего?! Вообще-то я ей это запретила! Откуда ты вообще об этом знаешь?
– Она мне все мозги прожужжала, что едет к тебе. Вчера чемодан собирала.
– Я ее убью!
– Не стоит так радикально. Однако…
– Мне пора. Как-нибудь потом поговорим, - не задумываясь, не только перебила Сережу, но и бросила трубку, как только увидела Глеба, облокотившегося о дверной проем.
– Доброе утро.
– Доброе, - проходит вперед к плите.
– Ты была так увлечена разговором с братом, что не почувствовала неприятный запах? Может быть нам стоит сходить к ЛОРу? А, Соня?
– издевательски произнес Бестужев. Схватил прихватку и мигом достал из духовки противень с круассанами.
– У меня стоит таймер. Я делаю все по рецепту.
И, как назло, через несколько секунд он-таки прозвенел. Обидно, черт возьми, так, что хоть вой. Почему хочешь как лучше, а получается все через задницу?!
– Значит не нужно доверять рецептам.
– Давай я сделаю омлет? Или уберем внизу подгоревшее, а остальное ты съешь. Слева с сыром, справа обычные, без всего.
– Давай. Только убирать ничего не надо. Я люблю корочку.
– Ну не такую же.
– Сонь, успокойся. Все очень даже правильно, корочка – это уголь. Уголь – адсорбент. Адсорбент – всосет в себя все ненужное.
– То есть оставшиеся внутренности круассана?
– Ага. Он как раз непропеченный, - ухмыляясь, но, как ни странно, по-доброму произнес Глеб.
– Я не знаю как так, правда. Ну я не настолько рукожопая. Я все делала по рецепту. Поставила градусы как написано. Ну что я делаю не так?
– Думаю, проблема не в тебе, - чуть сжимает мое плечо. – Сто восемьдесят градусов для нашей духовки многовато. Насколько мне известно, все точно по рецепту надо делать только с кондитеркой. Да и то касательно ингредиентов.