Пропала, или Как влюбить в себя жену

Юнина Наталья

– Привет, - первым нарушает затянувшееся молчание Бестужев. Вот не скажешь, глядя на эту улыбающуюся, выспавшуюся морду, что этого человека я вчера треснула вазой по затылку.

– Тебе хорошо спалось, Глеб?

– На удивление, хорошо.

– А самочувствие хорошее?

– Вполне. А как тебя увидел – стало еще лучше.

– А вот мне нехорошо, - подъезжаю прямиком к дивану, специально задевая его ноги.
– А с головой у тебя все хорошо?

– По ощущениям вполне.

– По ощущениям…, - повторяю как заведенная, смотря на крокембуш.

– Я хотел извиниться за вчерашнее. Понимаю, что слова мало что значат, но я к тебе вообще больше не притронусь.

Только если ты сама этого захочешь. Я могу ночевать в другой спальне, если тебе неприятно со мной спать. Только не надо больше спать на диване. Хорошо?

– Нет. Нехорошо.

Я не задумываюсь о том, что делаю. Это происходит быстро и легко. Всего одно движение и я хватаю верхушку крокембуша. А затем, так же не раздумывая, размазываю профитроли по Бестужевской морде.

– Я тебя ненавижу. В то время как я думала, что ты валяешься в лесу или в озере с пробитой башкой, ты бухаешь у себя в отеле. Урод!
– еще сильнее размазываю пирожные по его невозмутимой морде.
– Двадцать четыре звонка. Двадцать четыре!
– повторяю я, тыча ему в грудь грязной рукой.

– Прости, Сонь, - усмехаясь, произносит Бестужев, вытирая с губ крем.
– Я оставил свой мобильник в машине. При мне был только запасной. Я не думал, что ты могла мне позвонить после того, что было, - вполне серьезно произнес Глеб, вытирая рукавом рубашки оставшийся с лица крем.

– У тебя всегда на все есть разъяснения и ответы, да? А вот у меня нет. И сейчас меня очень просто выставить истеричкой. Ты же такой невозмутимый бородатый дяденька, которому даже профитроли на морде нипочем. Вот только знаешь что, элитный эко-бронепоезд, - тычу ему в грудь пальцем, на что он как будто специально улыбается еще шире.
– Ты что-то так ни разу и не сказал, зачем я тебя на самом деле нужна. Переспать у тебя со мной не получается. Нравлюсь тебе? Ну окей, хорошо. Только из-за симпатии, жалости и желания затащить в койку – на инвалиде не женятся. И уж точно не терпят удары то по лбу, то по затылку, равно как и крокембуш размазанный по лицу. А сейчас ты еще и спать со мной не собираешься. Моя имеющаяся логика сдохла, Глеб Александрович. Так ответь мне хоть раз честно. Зачем все это? Зачем я тебе нужна?

– Зачем нужна?
– подавшись ко мне, тихим, пробирающим шепотом произносит Глеб мне в губы, чуть улыбаясь.
– Потому что люблю тебя, - уже громче и без улыбки произнес Бестужев.

Хотела бы я сказать, что произнес он это несерьезно, с усмешкой, да что угодно, но нет.

– Вот так просто любишь?

– Нет, - мотает головой, протягивая руку к моему лицу. Заправляет прядь моих волос за ухо и, чуть улыбнувшись, тихо произносит: - К сожалению, не просто.

Легкий, совершенно лишенный какого-либо сексуального подтекста, поцелуй в губы, и очень неожиданный рывок с дивана. Я даже не успела ничего сказать, а так хотелось. Только лишь у лестницы Бестужев обернулся и почти незаметно мне подмигнул, едва улыбнувшись.

А может не такое уж и гадкое утро. Он меня любит. Серьезно? Меня? Точно ведь меня? Это же мне не послышалось. Я какая угодно, но точно не глухая. Позади меня никого нет. Даже Маши. Никого нет. Для уверенности даже обернулась. И он не шутил. Таким голосом Бестужев не шутит. И это не последствие вазы и камня. Меня и любят. Хорошо, что в гостиной я одна, иначе мой смех приняли бы за сумасшествие. Меня любят…

Глава 22

«Может ты все же поедешь на открытие? Я могу приехать за тобой сам примерно через час»

Ну наконец-то! Не прошло и полгода. Лыблюсь как дура, смотря на сообщение. Только

все равно мало. Мало! Правда, я быстро прихожу в себя и набираю ответное смс.

«Нет. Не поеду. Мне и без того есть чем заняться»

Стоило мне только отправить смс, как я тут же получила ответку, правда, не в виде сообщения, а в виде сопливой прически на голове. Не знаю, как я пропустила момент, когда выпрямленные волосы стали похожи на сопли. Ненавижу! Просто на дух не переношу, когда их прилизывают средствами. Дура! А хотя сама виновата, не надо было витать в облаках, в сотый раз пережевывая слова Глеба, и думать о том, как эффектно появлюсь. С такими «соплями» я очень эффектно появлюсь.

– Ну как? Все хорошо?
– перевожу взгляд на стилиста, активно потирающую руки. Ну да, конечно, вылила на мои волосы литр воска, а теперь руки потирает, думая куда же деть оставшийся жир.

– Примерно так же хорошо, как у меня в трусах несколько дней назад.

– Соня, прекрати, - слышу справа от меня Варин голос.

– Не собираюсь я прекращать! У меня до выхода час, а на голове сопли. Неужели это не видно? Берите сухой шампунь и исправляйте это. Или мойте голову мне в раковине. Снимать платье и идти в душ у меня уж точно нет времени. Не знаю как, но этого жира на волосах быть не должно. И я говорила про идеально выпрямленные волосы с красивым блеском, а не эту жирятину на башке. Все должно выглядеть относительно натурально. А это… это… пипец.

– Все, все, успокойтесь. Не надо так нервничать. Сейчас все исправим.

Легко сказать – не нервничайте, тогда как у меня есть только лицо и грудь. Все. На ногах акцента не сделаешь. Их вообще, по сути, нет. Это, можно сказать, мое первое появление на людях за два года. Папин вечер не в счет. Там было все совершенно по-другому. Это был мой дом. Здесь же я буду гостьей. И неважно, что Глеб – владелец отеля. Я все равно гостья. А зная, что люди так или иначе будут смотреть на меня, просто потому что на кресло нельзя не обратить внимание, я должна быть идеальна во всем другом. Попросту переключить внимание на то, что у меня есть, то есть лицо и чего уж там греха таить – сиськи, как бы сказала Даша. Осознаю ли я, что декольте моего черного облегающего платья слегка откровенно? Безусловно, да. На это и был расчет, когда мы с Варей выбирали такое платье. Но сейчас моя грудь не перекрывает эти «сопли». Ладно, это все можно исправить. Все будет хорошо. Ведь всегда можно опоздать. Это же не концерт, в самом деле. Хотя, судя по имеющейся информации, выступать там кто-то точно будет. Делаю глубокий вдох и закрываю глаза. Все будет хорошо.

Ровно через час на моем лице все же появляется улыбка, стоило посмотреть на свое отражение в зеркале. Вот теперь волосы уложены идеально. И макияж, как бы мне ни хотелось придраться, тоже идеален. Где-то там внутри меня не покидает чувство, что Бестужев скажет что-то вроде «перебор, у тебя глаза как сажа. Девушка не должна так краситься». И все в этом духе. И от этого становится не по себе. Благо, я быстро прихожу в себя, когда Варя надевает на меня сапоги.

– Это что еще за хрень?

– В смысле?

– Варя, мы будем в помещении. Кто надевает сапоги на такие события?

– Не знаю, - обиженно бросает она.
– Я на такие мероприятия не хожу.

– Ладно, прости. Я просто нервничаю. Подай мне, пожалуйста, туфли с ремешком, я уже их приготовила.

– Хорошо. Только я не понимаю, чего ты так нервничаешь. Вместо того, чтобы появиться там с мужем, ты занимаешься какой-то ерундой и шлешь ему смс, что не приедешь, а сама из кожи вон лезешь, чтобы выглядеть идеально. Что вообще за бред?