Пропала, или Как влюбить в себя жену

Юнина Наталья

– Не верю!
– взмах руки, Кристина зажмуривается, но ладонь не коснулась ее щеки.

– Шеф. Проверили везде камеры. Она чиста.

Кристина открывает глаза, радостно выдохнув.

– Не изменяла значит? – улыбаясь, произносит некогда любимый бандит.

– Не изменяла, Марат. Развяжи меня. Я хочу к сыну.

– Так уж и быть. Но за то, что ты сбежала, все равно будешь наказана. Позже придумаю наказание.

– Да, да, придумывай. Только дай увидеть сына. А, кстати, где деньги, которые я украла?

– Час назад я приобрел на них три завода по производству гречки.

– Три? А почему не пять?

– Два на подходе. Как ты догадалась?
– поинтересовался бандит, развязывая руки Кристине.

– Интуиция.

– Пошли знакомиться с сыном и не только.

Что такое «и не только» Кристина узнала через несколько часов, когда Марат представил ей двух своих братьев.

– Расул и Шамиль. Они погостят у нас немного. А пока давайте-ка друзья сообразим любовь на троих, - облизывая губы, радостно произнес Марат.

У Кристины в этот момент не только остановилось сердце, но и заскрежетали от страха зубы.

– Что с тобой?
– обеспокоенно поинтересовался любимый бандит.

– Глисты, - не мешкая пробормотала девушка, косясь на братьев.

– Не выдумывай. Замерзла, наверное. Надо согреться.

– Не надо.

– Ладно, это все потом. Я хочу бутерброд, Кристина. Очень хочу, - настойчиво повторяет Марат.
– Многослойный ежедневный бутерброд. А так как ты провинилась, думаю для тебя будет честь для нас готовить, - Марат перевел взгляд на братьев и те сверкнули золотыми зубами.

Кристина шумно сглотнула, уставившись на двух бугаев и мысленно попрощалась со своей жизнью. Уж чего-чего, но «бутерброд» она не выдержит. Девушка закрыла глаза, в сотый раз пожалев, что сбежала от Сосия. Уж лучше с одним, чем вот с этими… Но нет, так просто она не сдастся.

– Ну если ты так хочешь бутерброд, Марат, то и… будь посередине, между Рассолом и Шмелем.

– Я – Расул.

– А я – Шамиль.

– Ну да, вот так, извините. Марат посередине, а вы Рассол… ой, Расул ну… там куда хотите, туда и пристраивайтесь, а вы Шм… Шамиль тоже туда куда… вставится, а я постою рядом. Сначала посмотрю на вас. Эмммм…. ммммжжжжээээммммные бутерброды как-то не по мне.

– Ты что несешь, женщина?
– вскипает Марат.

– А что? Почему я должна это делать?

– Потому что ты моя жена и обязана готовить для мужа! Если я сказал будешь готовить нам бутерброды, значит будешь! Мясо потолще, лука – побольше.

– И овощей не забудь, - добавляет Расул.

– И кетчупа, - встревает Шамиль.

– Так что просто обычные бутерброды?!
– не веря своему счастью, радостно вскрикнула Кристина.

– Многослойные.

– Будут вам бутерброды, мальчики. Я быстро.

– Вот с этого и надо было начинать. Кристина, стой, - окрикнул девушку властный бандит.
– Как только мы пожрем, я жду тебя в спальне. Буду любить тебя всю и везде. Ночь на пролет.

– Всю – да. Везде лучше не стоит.

– Ррррр, моя.

Эпилог

Два года спустя

Самый красивый и самый высокий из всех мною сделанных красавчиков. Осталось только дополнить нитями из карамели. Нет. Надо что-то новое. Розы или бабочки из мастики? А может звездочки? Или просто съесть его и не обманывать саму себя? Нет, нельзя. Да и сладкое в данный момент я не хочу. Сглатываю подступившую слюну и понимаю, что на декор я сейчас не способна. Устала, да и голова не работает. Несколько минут я еще борюсь с урчащим и чуть сводящим от голода желудком и только поняв, что это уже насилие над собой, встаю из-за стола и на автомате ставлю кипятиться чайник. Не раздумывая достаю упаковку бекона, припрятанную в разделе овощей, и нарезаю его маленькими кусочками. Кладу на разогретую сковороду и параллельно отвариваю спагетти. Кажется, я сейчас захлебнусь слюной. Однако градус настроения от предвкушения все это съесть – зашкаливает. Как только спагетти приобретают положенное состояние альденте, я, не раздумывая, скидываю их к бекону. Обжариваю до приятного золотистого цвета и, трясущейся от предвкушения рукой, убираю с плиты. Перемешиваю жировую бомбу и, поставив на стойку деревянную подставку, перемещаю на нее сковороду. Хватаю вилку и, не дожидаясь пока еда остынет, отправляю спагетти в рот. Господи Боже мой… ну почему? Почему вы такие вкусные?!

Мне не нужны изысканные блюда. Ни морепродукты, ни мясо. Ничего этого не хочется. Моей слабостью все восемь месяцев являются именно спагетти. Ну на крайний случай рожки или спиральки. Обязательно обжаренные в беконе. И есть со сковородки, а не из красивой тарелки. Так вкуснее. Когда-то я притворялась леди по надобности, сейчас, к счастью, этого делать не приходится, особенно, когда на тебя смотрит разве что кошка. Мария не осудит. Она сама ест как слон. Чувствую, как желудок наполняется и в общем-то надо бы остановиться. Да, надо, но не могу. Не получается. Сейчас я чувствую себя самой настоящей свинкой. Счастливой, жирной и красивой свинкой. Никогда бы не подумала, что четырнадцать набранных килограмм не будут меня пугать. Я не ощущаю себя толстой. Более того, реально считаю себя красивой, несмотря на свежие красные растяжки на животе. Свинка – это скорее состояние души и то, как я ем, когда позволяю себе наесться от души. Останавливает меня от того, чтобы доесть все спагетти, разве что моя Ксюша. Врачи каждый раз треплют мне нервы. Нагрузка на спину, слишком быстрый набор веса, возможное ожирение у ребенка, сахарный диабет и прочее. Если быть откровенной, я им не верю. По всем показателям у нашей Ксюши все нормально с развитием и никакая она не крупная. Да и мои анализы в норме. Вся беременность в принципе проходит хорошо. Никаких токсикозов и отеков. Да, болит спина, но ведь так у всех. По сравнению с тем, как болела голова еще несколько лет назад – это реальный пустяк. Чувство боли несколько притупилось после мигрени. Возможно, я не осознаю ее реальную степень, но оценить свое состояние могу вполне трезвым взглядом. Скинуть вес можно и потом, к тому же Глеб никак не намекает, что ему не нравится мое чуть округлившееся лицо и потолстевшие ляжки.

Снова перевожу взгляд на часы и начинаю ржать. Жрица ночи. Ржу в голос ровно до тех пор, пока не перевожу взгляд на дверной проем. Прикинуться невидимкой? Хлопнуться в обморок? Мне пипец. Глеб, при всей своей любви и заботе, в последнее время напоминает одного из дотошных врачей.

– Тебя разбудил запах карамели?
– тянусь за салфеткой.

– Бекона, - недовольно бросает Глеб, переводя взгляд на стол. Ну да, немного не прибрано. Но сейчас его не заботит вопрос чистоты.
– Четыре утра, Соня. По-твоему, это нормально?
– обводит взглядом крокембуш.

– Мне просто не хотелось спать. Надо было чем-то себя занять. Не злись, пожалуйста.

– Извини, не получается, - подходит ближе и приподнимает пустую упаковку от бекона. Отвожу взгляд и машинально тянусь руками к животу.
– Двести грамм. А чего сразу не четыреста?

– Так не было в магазине большой упаковки. Точнее была, но мне не понравился ее срок. Пожалуйста, не смотри так на меня. Через три недели рожу и похудею. Мизинцем клянусь.

– А причем тут это? Ты действительно не понимаешь или притворяешься?

– Ну что?! Я боролась с собой, но очень хотела есть.

– Да ничего. Мало нормальной еды в холодильнике?! Я запрещаю тебе есть и гоню худеть? Я прошу есть нормально. Нормально – это не вот так, - убирает сковороду на плиту.
– Мы легли в девять. Когда ты встала и успела сделать крокембуш?

– В десять. Говорю же, не спалось.

– Замечательно, - несдержанно бросает Глеб.
– Пойдем спать.

– Хорошо, только не злись, пожалуйста. Ты мне таким не нравишься, - встаю из-за стойки и замираю, когда Глеб переводит взгляд на мои босые ноги.
– Мне не холодно, - быстро оправдываюсь я, делая шаг к Бестужеву. Тянусь к нему руками и крепко обнимаю.
– Хочешь сладенького?
– поднимаю на него голову.