Пропала, или Как влюбить в себя жену

Юнина Наталья

– Ей положено. Она два года пахала, пока я занимался саморазвитием, - демонстрирует пальцами кавычки.
– Иди сюда, - снова откидывается на спину, хлопая ладонью по своей груди.

Теперь в загрузе я. Ложусь на Глеба, а у самой на языке вертятся слова, которые я так ни разу и не произнесла.

– Прости меня, пожалуйста.

– За что?

– Мы как-то это не обсуждали, мне если честно страшно.

– Ты о чем?
– перебирая мои волосы, озадаченно интересуется Бестужев.

– О том, что из-за меня ты провел два года в тюрьме. Анжела сказала тогда, что если бы не я, то ты бы был начеку, а так… ну получилось, что вот так. Прости. Это же мой папа тебя подставил. Как бы он ко мне не относился, все равно он мне родной.

– Ты просишь прощения за мой выбор? Нет, Сонь, ты тут ни при чем. Ты меня в себя не влюбляла. Это исключительно мой выбор, так что забудь.

– Там было очень плохо?

– Меня никто не насиловал и не бил. Вкусно кормили и давали то, что я пожелаю. Я же был вип-клиентом, - вопросительно смотрю на него, не понимая до конца серьезен ли он.
– Я не шучу. Серьезно. В общем-то там было почти хорошо, если так можно сказать.

– Почему почти?

– Потому что я не знал жива ли ты на самом деле или Анжела мне врет, дабы утихомирить меня. Потом узнал наверняка, стало полегче.

– Мечтал обо мне?
– с улыбкой интересуюсь я, шепча ему в губы.

– Нет. Я тобой жил. А мечтал я о том, что ты будешь жива и здорова. Примерно так.

– Я сейчас растекусь лужицей. Хотя у меня и так лужица в одном месте. Верни, кстати, мои трусы.

– Да, пожалуйста, - целует меня в губы, приподнимается с сиденья, заодно и отпускает меня.
– Кстати, это фонари от эвакуатора.

– Блин, давай быстрее.

– Секундочку. Все сейчас будет, - наклоняется и, приподнимая мои ноги, надевает на меня трусы. О, да. Не только же снимать.

***

Три недели спустя

Даже если захочешь – с Бестужевым не поспоришь. Дети - детьми, а погулять охота. И сейчас, когда до самолета остается каких-то двадцать часов, я вся в предвкушении. Подумаешь, лететь одиннадцать часов для человека, который ходит – это не проблема. Зато лазурные берега, песочек, куча разнообразной еды и полный оазис только вдвоем. Жизнь определенно хороша.

– Сонь?

– Я сказала – нет. Ну не хочу я никуда поступать. Почему я должна где-то просиживать штаны, чтобы получить ненужную корочку?!
– резче, чем стоило бы, произношу я.

– Все, все, успокойся. Я даже вопрос не успел задать.

– Я по твоему лицу вижу, что ты хочешь сказать. И по интонации в голосе. Как сказала твоя бабушка – я хранительница семейного очага. И не лезьте ко мне со своим сранообразованием.

– Не буду лезть. Захочешь – поступишь.

– Вот правильно кто-то сказал. Уступки – основа брака.

– И не говори, - улыбаясь, произносит Бестужев, расстегивая пуговицы на рубашке.

– Слушай, а плюхнись на кровать, как мы недавно видели в кино. Как Челентано.

– Прям бегу и падаю.

– Не надо бежать. Просто прыгни.

– Нет, - категорично произносит Глеб.

– Ну не хочешь и не надо.

– Вот, уступки – основа брака, - оба синхронно переводим взгляд на вибрирующий мобильник Бестужева.

– Не бери.

– С чего это?
– тянется к мобильнику на прикроватной тумбе.
– Да.

С чего, блин. С того! Жопа какая-нибудь прилетит и плакала наша Доминикана. А судя по лицу Глеба – реально плакала.

– Что-то случилось?
– как можно спокойнее произношу я, смотря за тем, как Бестужев застегивает рубашку.

– Что-то да. Анжела у ментов.

– В тюрьме?!

– В отделении пока. Я сам толком ничего не понял. Надо ехать.

– Ну да, надо, - киваю как болванчик, наблюдая за тем, как Глеб направляется к двери.
– Стой. Телефон.

– Точно.

– Может такси?

– Соня…

– Ладно, ладно. Ты не пил.

Перевожу взгляд на чемоданы и мысленно их распаковываю. К гадалке не ходи – не полетим.

***

Будят меня настойчивые прикосновения Глеба. Это точно не сон, потому что я четко чувствую его щетину и запах.

– А ну просыпайся. Самая настоящая Соня, - открываю глаза в ответ на его слова.
– Полдвенадцатого. Ты чего уже дрыхнешь?

– Я случайного заснула. Сейчас только полдвенадцатого?! И ты уже дома. Ну и что там с Анжелой?!
– вдруг доходит до меня.

– Не хочу об этом говорить. Пусть эта тайна умрет вместе с ней.

– Ее что посадили?! Подставили?

– Успокойся, она уже, к счастью, дома. Почти цела и невредима, - усмехаясь, произносит Глеб, вставая с кровати.

– Если она уже дома, значит мы летим?

– Летим.

– О, Господи, спасибо!

– Ладно, подвинься к краю кровати, я попробую плюхнуться как Челентано.

– Только аккуратно.

Глава 58

Соня однозначно нервничает. И постоянное приглаживание и без того идеально гладких волос – это только подтверждает. Параноик внутри меня шепчет: волнуется перед встречей с братцем. Но, к счастью, рациональная часть меня быстро выбивается в лидеры. Соня и перед встречей с бабушкой была не в себе. Так что это ни о чем не говорит. А учитывая, что с минуты на минуту в отель прибудет вся ее семейка, так и подавно. Да и странно жаловаться даже в мыслях на ее возможную реакцию на алмазное недосокровище, учитывая то, что пригласить его сюда было исключительно моим решением. Не знаю зачем хожу по острию ножа. Даже если теоретически предположить, что в какой-то момент их встречи я увижу то, что Соня к нему неравнодушна и любовь ко мне – не более чем привязанность, я ведь все равно ее не отпущу. Так стоит ли бередить прошлое?

На самом деле я просто хочу увидеть все собственными глазами и лишний раз убедиться, что при встрече с ним – с Соней ничего не произойдет. Она ничего не почувствует. Не торкнет, так сказать. И по-прежнему будет моей во всех смыслах этого слова. Это ведь не самообман, я чувствую, что любит. Меня любит. Однако какая-то отрицательная, сверхэгоистичная часть меня хочет лишний раз убедиться, что я для нее – все. Других не существует. Полное ребячество, а поделать с собой ничего не могу.

– Не нервничай, - кладу руку на ее коленку и чуть сжимаю.