Пропавшая экспедиция
Шрифт:
— Зачем же, — возразил Маркиз. — Мы научим его чему-нибудь новенькому.
Маркиз вытащил попугая из клетки и посадил себе на плечо.
— Двести лет ты твердишь одно и то же. Пора менять репертуар. А ну-ка скажи: Тараканову ур-р-ра!
— Чему вы учите птицу, Шиловский? — Тараканов смешал карты. — Вы помните о своем обещании пронумеровать мои ящики, Шиловский?
— Ваши ящики? — Маркиз впустил попугая в клетку. — Разве они ваши… эти ящики?
— Не ловите меня на слове, — Тараканов попытался отшутиться. — Вы меня не так поняли.
— Нет, Илья Спиридонович, я понял вас правильно. Именно поэтому я буду сопровождать ваши ящики… — Маркиз так язвительно произнес слово «ваши», что Тараканов поморщился. — Неотступно до встречи с князем.
— У вас нет оснований подозревать меня! — взвизгнул Тараканов. — Я не давал повода!
— Давали, давали… — спокойно ответил Маркиз. — И вообще разрешите вам заметить, драгоценный Илья Спиридонович, что вы ведете со мной бесчестную игру.
— Я не понимаю вас, Шиловский?!
— Сейчас поймете. Я хотел бы знать, зачем вы, Илья Спиридонович, выменяли у несчастного Тамарина на пшено и коровье масло его великолепную копию «Мальчика в голубом»?
Тараканов побледнел.
— Не удивляйтесь, господин Тараканов, Боря Тамарин когда-то был моим товарищем, мы вместе учились в Академии художеств.
— Извольте, я объясню вам… если на то пошло, — засуетился Тараканов. — Люди, которые помогают нам с вами, хотели иметь гарантию…
— Они хотели иметь гарантию… а вы — деньги?
— Какие там деньги… Гроши.
— Гроши за «Мальчика в голубом»? Это не похоже на вас, Илья Спиридонович. Вы ведь, конечно, догадались умолчать о том, что это копия?! Или, вернее, подделка?
В глазах Тараканова, скрытых за темными очками, промелькнуло что-то недоброе.
— Не волнуйтесь, Шиловский, вы получите свое.
— А я и не волнуюсь. Я только наперед предупреждаю вас, Илья Спиридонович, чтобы вы не вздумали обманывать меня! Нечестной игры я не потерплю!
На рассвете «Повелитель бурь», выбрасывая из трубы черные облачка дыма, стоял у пристани рядом с еще недавно стоявшей на Фонтанке баржей.
Небольшая пристань на берегу Ладожского озера носила чисто служебное название «3-й участок Гортопа».
Макар, стоявший поодаль рядом с капитаном буксира, внимательно наблюдал за баржей. Когда из трюма появились грузчики с ящиками, Макар решительно направился к ним.
— Ну-ка, товарищи, стойте, — приказал он.
Грузчики опустили ящик.
— А ты кто такой? — лениво спросил один из грузчиков.
— Не видишь, что ли… генерал от инфантерии! — засмеялся другой.
— Генералов нынче всех в Черном море потопили, а я такой же, как вы, беспортошный, — засмеялся Макар.
Засмеялись и грузчики.
— Я из угрозыска, — сказал Макар. — Ищу покражу.
— Коли с розыску — смотри.
Один из грузчиков взял ломик и вскрыл ящик. В ящике были топоры.
— А в этом что? — Макар показал на другой ящик.
— Пилы.
Макар обернулся к капитану буксира.
— Где ящики брали?
— Ящики-то? — по-вологодски окая, переспросил капитан. — С базы Гортопа. Из Питеру.
— По дороге нигде не останавливались?
— Как не останавливались? Останавливались. Ночью в Михайловку заходили, двоих высадили. С грузом. К поезду, надо думать.
— Что за люди? Какой груз? — спросил Макар.
— Люди-то? Люди как люди. На барже зимовали. А груз-то? Ящики… вона… вроде этих.
Макар и капитан буксира подошли к носу баржи, на которой стоял номер 999.
— Кто перекрасил номер? — спросил Макар.
— Как так… перекрасил? — удивился капитан.
— Когда эта баржа стояла на Фонтанке, у нее был другой номер.
— Чертовщина какая-то… — почесал затылок капитан. — Сейчас проверим. У нас в журнале-то все прописано. Венька! — крикнул он. — Погляди-ка в книге, какой там номер был у баржи-то?
Веснушчатый увалень, выглядывавший пз капитанской рубки, заглянул в журнал и ответил:
— Три семерки.
— Три семерки? — удивился капитан.
— То-то и оно, — сказал Макар. — Были три семерки, а стали три девятки. Вот какая история.
Макар и капитан буксира поднялись по трапу на баржу и спустились в трюм. В трюме было пусто, и только в каюте, где жил Маркиз, на столе стояла клетка с попугаем. Увидев людей, попугай лениво взмахнул крыльями и отвернулся. Макар подошел к нему.
— Ну что испугался? Говори, не бойся.
Попугай, отвернувшись, молчал.
— Говори! Тебе говорят — говори! — прикрикнул на него Макар.
Попугай, нахохлившись, посмотрел на Макара.
— Тар-р-раканову ур-р-р-ра! — сказал он и снова отвернулся.
В Михайловке Макар сразу же отправился в просторный станционный пакгауз. Старичок весовщик в форменной железнодорожной фуражке раскрыл перед Макаром нужную страницу в толстом бухгалтерском фолианте.
— Я плохо разбираю ваш почерк, — сказал Макар.
— Вот вы из Питера, вы бы там сказали, писать нечем. О чернилах я и не мечтаю, хотя бы карандаши чернильные дали. Пишу огрызками, какая уж тут каллиграфия.
Макар проглядывал запись.
— «Поезд 569-бис…» — читал Макар. — А тут что написано, не разберу?
Старичок неторопливо надел свои плохонькие очки с дужками, обмотанными суровыми нитками.
— Это к вам не касается. Это разгрузка. А погрузка — ниже. Вот видите, ящики… Вот вы из Питера, вы бы там сказали… бумага газетная, ничего не видать.