Пропавшая сестра
Шрифт:
Вильтон и Мейсен уверили миссис Хайленд, что оба они действовали под влиянием чувства долга и воодушевленные добрыми воспоминаниями о ее муже.
Мы скоро после того ушли. Прощаясь, миссис Хайленд первый раз по возвращении моем подала мне руку и пригласила меня прийти на следующий день. Леонора ничего не сказала, но я видел по ее прелестному лицу, что мой приход будет ей приятен.
Адкинс после всех разоблачений скрылся, опасаясь, что все мошенничества раскрыты и не желая подвергаться за это законной ответственности. Наша старая дружба с миссис Хайленд и Леонорой возобновилась. Я каждый день посещал их дом и с каждым разом все более и более влюблялся в Леонору. Но на что я мог надеяться? Я не имел ни состояния, нм положения
– Я не буду пытаться удерживать вас, Роланд, – ответила она мне, – но не покидайте нас навсегда. Возвращайтесь к нам. Вы найдете здесь всегда людей, которые вас любят. Я буду молиться, чтобы с вами не случилось никакой беды, и чтобы вы поскорее вернулись к нам.
Через несколько дней я уехал. Воспоминание о последних словах Леоноры вливало в мою душу надежду и вносило свет в мрачные часы моей последующей жизни.
8. НЕУДАЧНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Я снова поплыл в Новый Орлеан – опять, как три года тому назад, почти без копейки денег. По дороге в Америку и в Новом Орлеане я видел множество людей, устремляющихся в Калифорнию искать золото. Множество примеров быстрого обогащения искателей золота подействовало на меня возбуждающим образом. Я решил также попытать счастья и отправиться в Калифорнию. Но у меня не было денег даже на дорогу. В это время набирались волонтеры для охраны поселенцев в Калифорнии от набегов индейцев. Я опять поступил в волонтеры. Наш отряд был назначен в пограничный форт Ливенворт. Но на этот раз я недолго пробыл на военной службе. В одну темную ночь, будучи послан проверить сторожевые посты, обратно в отряд не возвратился – дезертировал. Дорогой я встретился с семейством переселенца Джонсона, подружился с ним, и мы с его сыном, молодым Джонсоном, отправились в Калифорнию.
Мы пошли по направлению к Юбе. Прибыв туда и осмотревшись день или два, мы вступили в товарищество с двумя другими золотоискателями и начали разрабатывать прииск, находящийся на берегу реки.
Мы прибыли в удачное время – летом 1849 года, когда каждый диггер зарабатывал хорошо. Наше товарищество, проработав 4 недели, имело уже порядочно золота. Никогда мое будущее не казалось мне таким блестящим. Никогда Леонора не казалась мне такой близкой.
Зимою работа на Юбе прекращалась, так как вода подымалась слишком высоко, и работать было невозможно. К нам присоединилось еще трое человек, и мы решили, не бросая наших приисков на Юбе, искать новые, чтобы можно было работать целый год.
Один из наших новых товарищей сказал нам, что он знает такие прииски в 40 милях от Юбы и обещал указать их. Он побывал там раньше во время одной охотничьей экспедиции.
Предложение было принято, и меня выбрали сопровождать его в новой экспедиции в те места. Мы запаслись провизией, взяли с собой необходимые инструменты и тронулись в путь. Караван наш состоял из трех мулов. На одном из них был сложен багаж, а на двух других мы ехали сами.
О своем спутнике я знал только, что его зовут Хирам. Я вскоре должен был прийти к убеждению, что более неприятного компаньона мне не приходилось встречать. Он был крайне малообщителен, по целым часам не произносил ни одного слова. Когда же я обращался к нему с каким-нибудь вопросом, то он отвечал мне таким тоном, что пропадала всякая охота пытаться с ним разговаривать.
Дорога
Мул, почувствовал себя на свободе, бежал во всю свою прыть. Два остальных мула, увидев своего товарища на свободе, также оборвали привязи и последовали за ним. Со своими больными руками я один ничего не мог сделать и, вернувшись, сообщил Хираму о случившимся.
– Глупое сообщение, – сказал он, – потому что вы знаете – я не глухой.
Такой ответ не особенно успокоительно подействовал на меня, но я решил, насколько возможно, оставаться в хороших отношениях со своим путником и ответил ему спокойно, что серый медведь или бродящие вокруг индейцы могут лишить нас мулов.
– Конечно, могут, – сказал Хирам тоном, еще более суровым, чем раньше.
Я ничего больше не сказал, но, посмотрев на свои окровавленные пальцы, лег и попытался немного заснуть. Встав, я перевязал израненные пальцы, развел огонь и сварил кофе.
– Вставайте, Хирам, – сказал я приветливо. – Мы должны разыскать наших мулов.
– Сами ищите, – ответил он. – Я их не терял.
Мне стоило большого труда сдержать себя и не ответить Хираму какой-нибудь резкостью. Избегая дальнейших разговоров с ним, чтобы не произошло столкновения, я вернулся к огню и принялся за свой завтрак. Кончив завтракать, я отправился разыскивать мулов. После шестичасового поиска мне не удалось напасть их след, и я вернулся к стоянке. Я застал Хирама в том же положении, в каком его оставил. Он спал или казался спящим. Я подошел к нему, дотронулся рукой до лба. Он был весь в жару! Он был болен и этим объясняется все его поведение. А я так небрежно к нему отнесся и бросил его одного, больного, беспомощного!
Вскоре Хирам проснулся.
– Хирам, – сказал я, – вы больны? Простите меня. Я боюсь, что мое поведение причинило вам много огорчений.
Он ничего мне не ответил. У него была сильная лихорадка. Он метался и просил пить. Я принес ему целую чашку воды. Он выпил с жадностью. Потом он сказал мне, что очень рад моему возвращению, так как хочет попросить меня взять его золото и переслать его жене и детям, если он сам не будет в состоянии написать им. Он говорил с большим трудом и скоро потребовал опять воды. Я ему приносил ее еще несколько раз, но, казалось, что жажда его только увеличивалась. Я знал, что при подобном состоянии столько пить представляло большую опасность и убеждал его потерпеть немного.
– Принесите мне теперь воды! Принесите! Вы не хотите больше принести мне воды? – кричал он.
Но я решительно отказался.
– Принесите мне хоть немного воды! – воскликнул он с большей энергией, напоминавшей его прежнюю манеру обращения со мной.
Я ответил отрицательным покачиванием головы.
– Безжалостный злодей! – вскричал он диким голосом. – Вы отказываетесь? Отказываетесь принести умирающему человеку кружку воды!
Я попытался убедить его, что в таком положении очень опасно пить так много воды, тем более, что надежда на выздоровление не потеряна. Он с большими усилиями приподнялся и осыпал меня такими проклятиями и ругательствами, каких я никогда не слышал от умирающего человека.