Пропавшая сестра
Шрифт:
Ладно, зачем забегать вперед: я уже скучаю! Серьезно, Шай, жаль, что поцапались на Новый год. Я понимаю, тебе было неприятно, что Тедди флиртовал со мной (честно говоря, он не стоит твоего внимания), плюс ты переживала по поводу моего отъезда, но я считаю, что все сделала правильно. К тому же это всего на один семестр. Общежитие Сорбонны для иностранных студентов — в самом центре Парижа. Вокруг бродят военные с автоматами. (Я не шучу. Демократический социализм в действии.) Так что чувствую себя здесь в полной безопасности. С того самого момента, как мы с тобой в нашем университете остановились у стенда «Обучение за
Хотя, конечно, оказаться так далеко от тебя странно. Ведь мы впервые на расстоянии больше ста миль друг от друга. Надеюсь, ты сможешь приехать. Париж офигеет от нашего удвоенного нахальства. Всё так классно, но я тут единственная двойняшка, и тебя здорово не хватает.
А еще тут холодно. Так что лизнуть флагшток не получится. Если соберешься приехать, попроси маму дать побольше теплых рейтуз. Дюжину. И еще какую-нибудь теплую шубейку, только не из убитых животных, плиз.
Пусть я уехала на целый семестр, ты все равно остаешься моей любимой сестричкой, моей близ-няшечкой, и мы связаны, и никакая наука этого не объяснит. Я всегда чувствую, когда тебе грустно или неловко, когда ты расстроена. Да и ты знаешь, когда я не в духе, уверена, даже когда мы не рядом. Помнишь ту ночь в конце первого курса, когда ты никак не могла уснуть, а я позвонила на следующий день и сказала, что рассталась с Майком? Никто не сможет объяснить этого, даже ты.
Пожалуй, подожду отправлять это письмо, дам тебе успокоиться. Пусть пройдет хотя бы несколько дней. Да, я знаю — последние три года я жила сама по себе, погрузилась в студенческую жизнь, пока ты зубрила свою медицину, но, думаю, за это время мы успели немного повзрослеть и познать себя (сказала она и покраснела; «Верно?»). Если захочешь, чтобы я вернулась домой, только скажи. Правда.
С этого адреса буду писать тебе о своих заграничных похождениях, а в ответ жду умных советов про Париж, ведь ты же все на свете знаешь. Шли письма в конвертах, или в бутылке через океан — это тоже будет круто. Люблю. И не злись, пожалуйста.
Bisous («целую» по-французски).
Анжела
Р. S. Отправляю. Двойняшки — няшки!
Глава 5
В тот момент, когда пришло сообщение от Себа о пропаже моей сестры, я хохотала, согнувшись пополам, судорожно стиснув в руке смартфон, мечтая о бокале красного вина. Со дня на день должен был прийти ответ на мою заявку на грант, и я постоянно проверяла почту: родительского наследства хватит только на половину четырехлетнего обучения в медицинской школе, любые деньги пригодятся.
Стильное твидовое платье, надетое на встречу новых студентов Медицинской школы Калифорнийского университета в Сан-Диего, натирало колени, но я не обращала внимания. Все пребывали в приподнятом настроении и веселились, готовясь продолжать восхождение к вершинам медицинской науки, а я острила направо и налево. «Какая редкость, прямо как четвертая отрицательная!» Вокруг меня собралась компания, несколько парней и девушек, включая Тиберия, единственного чернокожего среди студентов. Казалось, я наконец-то начала оттаивать после смерти родителей, которых оплакивала последние три года. Я чувствовала себя немного Анжелой.
Размахивая банкой диетической колы, я предложила продолжить банкет в заведении неподалеку. Бар уже закрывался, и надо было где-то продолжить веселье. Какой-то умник предложил вместо этого прогуляться по берегу, но я тут же отвергла эту идею. Полученный в детстве ожог от медузы навсегда отвратил меня от пляжей, несмотря на радужные детские воспоминания. В тот влажный июньский вечер в бухте Ла-Хойя на волнах там и тут качались их полупрозрачные грибы.
И тут Келси из Миннесоты объявила, что теперь живет в другом районе, а Гарнет-авеню вечно забита, и трое местных (я, Кларисса и Тиберий) в унисон поправили ее: «Гар-НЕТ!» В этот момент я и начала хохотать.
А потом ткнула пальцем в экран телефона.
В зеркале ванной комнаты Анжелы отражаются темные круги вокруг глаз. Отдала бы весь свой грант, лишь бы вернуться в тот момент у бара, до того, как прочитала письмо Себа. К блаженному неведению о том, что она ушла навсегда. Выхожу из ванной и вижу Себа, ползающего под кроватью.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я.
Он медленно лезет назад, как какой-то мусоровоз, затем тычет под кровать большим пальцем. Намазанные гелем черные волосы торчат во все стороны, на кончиках осели комки пыли.
— Я тут нашел несколько коробок за ящиком с посудой. Не поможешь добраться до них?
Себ приехал ровно в семь часов, всем своим видом показывая, что готов жизнь положить на то, чтобы узнать причину исчезновения Анжелы. По дороге обратно из полицейского участка я чуть не свернула шею, стараясь понять, не следят ли за мной. Начала было разбирать ее гардероб, но вскоре бросила — я не в силах паковать свою сестру в коробки. И вот уже два часа мы с Себом читаем ее старые рефераты и листаем книги, раскладывая их на три кучки: «Может быть», «Не относится» и «Возможные улики».
Логика и здравый смысл подсказывают, что глупо считать Анжелу мертвой до тех пор, пока я не увижу ее труп. Но если она действительно жива, придется что-то делать со всем этим, не могу просто так бросить ее в этом городе, в этой стране, если она в опасности и скрывается.
С того места, где я сижу, надпись на доске выглядит неряшливо. Кажется, что написано второпях, она загибается к краю доски, будто Анжеле не хватило места. Под наполовину стертыми цифрами я вижу слово, которого не заметила сразу: «код». Тошнота подкатывает к горлу. Неужели Анжела использовала наш тайный язык в качестве примера кода? Или она хотела сообщить что-то кому-то другому, а вовсе не мне? Окончание следующего слова размазано. Что это — крик о помощи или просто упражнение в криптографии?
Черт! Черт! Черт! Я опускаю голову и пытаюсь отдышаться. Щеки пылают. Закатные лучи проникают сквозь открытое окно и падают на мои голые икры. Девять вечера, а солнце еще светит. Самый длинный день в моей жизни.
— Шейна? — Себ говорит громко, видимо, повторяя вопрос: — Достанешь коробки?
Ладно, я лезу под кровать, пробивая себе путь сквозь пыль и грязные носки. Наверняка это его носки. Меня снова тошнит. На фига я все это делаю? Из чувства долга? На меня это не похоже. Зачем цепляюсь за эту призрачную надежду? Верю ли я в то, что моя сестра жива? Ухватившись за угол коробки, я начинаю понемногу выдвигать ее сквозь пыль и грязь к свету.