Пропавшие среди живых
Шрифт:
— Один раз… Было дело такое.
— Всего один? — удивился Власов. — Вы ведь уже пятнадцать лет в уголовном розыске…
— Шестнадцать, — поправил Игорь Васильевич. — Ну так что ж, обязательно стрелять? Ведь даже уголовник поймет, что ему деться некуда, да если еще рассказать ему об этом толково. Доходчиво. — Он засмеялся. — А стрелял я действительно только раз. Брали мы в пятьдесят седьмом году «малину» в Рыбацком. Вижу, один целится в милиционера, а я стоял далеко, не дотянуться. Выстрелил ему в руку… А вам, журналистам, погони давай, стрельбу, отпечатки пальцев. Сами убедились, что я больше за столом схемки рисую, пока автомобиль
На набережной стояла тишина. Шурша, проносились редкие машины. Корнилов с удовольствием вдохнул свежего воздуха.
— Не люблю я ходить по ресторанам. Особенно вечером. Духота, галдеж. Сядет рядом такая вот шайка-лейка — на неделю тебе настроение испортит.
Они прошлись по набережной до моста Строителей.
— Ну что ж, — сказал Корнилов, — пора спать. Завтра звоните. Может, что интересное будет.
Вернувшись в гостиницу, Власов не стал подниматься к себе в номер, а пошел позвонить жене. В левом крыле вестибюля имелись междугородные телефоны-автоматы. Один из автоматов не работал, по другому разговаривал какой-то мужчина. Власов сел в кресло, закурил. Здесь, в этой части гостиницы, было тихо и пустынно. Киоски, торгующие сувенирами и газетами, давно закрылись, не толпился народ у стойки бюро обслуживания. Лишь на низеньком диванчике сидели две молоденькие девушки в одинаковых клетчатых юбочках и белых блузках. «Наверное, из Штатов», — подумал Константин Николаевич, прислушиваясь к их разговору. Выговор у девушек был явно американский — более жесткий и отрывистый, чем у англичан, и Власов лишь разбирал отдельные фразы, хотя английский знал неплохо. Разговор у них шел о какой-то Катюше, очень милой и обаятельной. Похоже, что Катюша была их гидом и девушки были у нее в гостях…
Мужчина все говорил и говорил по телефону, автомат тихо отщелкивал, проглатывая пятиалтынные. «Ничего себе, запасся товарищ монетами», — подивился Власов и вдруг поймал себя на том, что приглушенный голос говорившего ему знаком. Вкрадчивый, медовый. «Да ведь это Валерий Фомич — администратор из Дворца культуры…» — Константин Николаевич посмотрел на атлетическую спину мужчины. Ему было явно тесно под плексигласовым колпаком, накрывавшим автомат.
«Ну и скользкий тип… — подумал Власов, вспомнив Милочку и непонятный разговор с ней. — Чего этот детина тогда меня испугался?..»
Валерий Фомич вдруг обернулся, словно почувствовал, что за ним наблюдают, и Власов увидел испуг на его лице. Константин Николаевич отвел глаза, ему совсем не хотелось ни здороваться, ни разговаривать с Валерием Фомичом. Администратор оборвал себя на полуслове и бросил трубку на рычажок.
«Только бы не подошел». Едва успел Константин Николаевич подумать это, как услышал шаги, и Валерий Фомич грузно опустился в кресло напротив Власова. Лицо у него было какое-то потерянное, жалкое, совсем не гармонирующее с его импозантной внешностью любимца судьбы. Он сидел молча, пристально и зверовато глядя на Власова, и Константину Николаевичу показалось, что администратор пьян. Молчание затягивалось. Власов сказал хмуро, раздражаясь оттого, что придется все-таки разговаривать с этим человеком:
— Здравствуйте, Валерий Фомич!
— Что вы все время ходите за мной? — не ответив на приветствие, хрипло спросил Валерий Фомич. — Решили сажать — сажайте! А то все следите и следите… Затравить хотите?! — Последние слова он выкрикнул так громко, что сам испугался. Молодые американки с любопытством посмотрели
«Ну и ну, — подивился Власов, настораживаясь, — тут непростой какой-то узелок… Что он, меня за оперативного работника принимает? И Мила ведь сказала: «Сразу видно, что милиционер». — Константин Николаевич растерялся и лихорадочно соображал, как же ему поступить. Сказать, что он не тот, за кого его принимают? Но ведь этот жох недаром психует! Видно, прилично нашкодил».
— Даже не скрываете свою слежку, — уже потише, но таким же хриплым голосом продолжал Валерий Фомич. — В открытую за мной ходите. И эта ревизия во дворце — ваших рук дело… Что же вы меня травите, что же травите? — вдруг всхлипнул он. — Брали бы сразу.
Власов наконец вспомнил, где он увидел администратора впервые. Ну конечно же, при выходе из управления, от Корнилова. Когда Власов подошел к дверям, часовой проверял документы у большого красивого мужчины. Такая приметная фигура — и как он сразу не вспомнил! Так, значит, им уже занимается милиция… «Ну что ж, — внутренне усмехнулся Константин Николаевич. — Задал я вам, Валерий Фомич, задачку!»
— Что же вы молчите? — почти шепотом спросил администратор. — Когда это все кончится? Я понял, что вы за меня взялись, еще у вашего Корнилова. И потом, когда вы шли за мной с Литейного…
— Валерий Фомич, «ходить бывает склизко по камешкам иным…». Вы, наверное, знаете, что чистосердечное признание суд может посчитать смягчающим вину обстоятельством? — спросил Власов.
Администратор как-то странно дернулся, словно его свело судорогой.
— Завтра утром приходите в управление, на Литейный, четыре. В четыреста двенадцатую комнату. Пропуск вам будет заказан…
Валерий Фомич обреченно вздохнул, вынул из кармана белоснежный платок и медленно вытер им лоб. Лицо у него перекосило от страха. Он только прошептал:
— Ну вот… — поднялся и пошел к выходу.
«Ну и дела! — усмехнулся Константин Николаевич. — Пуганая ворона и куста боится!» Он не стал звонить жене в Москву, а поднялся к себе в номер и позвонил Корнилову.
— Валерий Фомич Морозов? — переспросил тот, выслушав Власова. — По нему давно тюрьма плачет. Хоть и проходит он у нас пострадавшим…
— Пострадавшим? — удивился Константин Николаевич.
— Ну да! У него ведь тоже «Волгу» украли!
Власов засмеялся.
— Бывают же совпадения! Решил, что я за ним слежу… А оказывается, мы с ним «коллеги»!
— С вашим коллегой мы завтра разберемся, — мрачно сказал Корнилов. — Сам не придет — попросим. Я почему на него внимание обратил — живет шикарно! Явно не по средствам. Между прочим, просил я и ребят из ОБХСС приглядеться к этому хлыщу…
Когда утром на следующий день Власов пришел в управление, около кабинета Корнилова уже расхаживал Валерий Фомич. Он подобострастно поклонился Власову, еле слышно прошептал: «Здравствуйте».
— Ну так что, допекли бедного администратора? — сказал, улыбаясь, Корнилов, когда Константин Николаевич вошел к нему в кабинет. — Он к нам спозаранку прибежал… Правда, без чемоданчика.
— Сам он себя допек… — ответил Власов. — Ушлый дядечка. Умелец. Девицу хотел мне подсунуть. Подловить. Не умер бы он с досады, когда узнает, что я не тот, за кого меня принял…
— Не умрет. Да мы ему пока и говорить не будем. Пусть себе думает что хочет. Ну что ж, побеседуем с Валерием Фомичом? — Корнилов вызвал секретаршу. — Пригласите гражданина Морозова.