Пророчество. Солнечный монах
Шрифт:
Было всякое: и селянам в уборке урожая помогал, и курьером работал. А когда работы не было, и красть приходилось, и попрошайничать. И неизвестно, что бы с ним стало, может, и до разбоя бы докатился, но наткнулся на него как-то раз монах из Обители Солнца. И рассказал такую романтическую сказку о служении Великому Светилу, дарящему тепло и свет всему миру, утешающему бедных и сирых, что подумалось парню: вот оно – то, что он искал. Простая, но сытая и безопасная жизнь среди прекрасных гор, благородное служение, умные люди рядом. Что ещё надо?
И пошёл за монахом.
Потом, правда, оказалось, что всё не так уж безоблачно и романтично, как ему сказали. И трудностей было много. И сбежать хотелось не раз, очень хотелось. Но Солнцеликий удержал его от необдуманного шага. Вызвал как-то парнишку к себе, поговорил по-доброму, по-отцовски, и понял Эль, что от себя не убежишь, что надо принимать жизнь такой, какая она есть. И что трудное, но благородное служение лучше, чем бесцельное шатание по стране в поисках лучшей жизни. Нет её, лучшей жизни. Есть «здесь и сейчас», и каким оно будет, зависит только от самого человека.
Здорово тогда помог ему этот доверительный разговор. Отказался Эль от мысли о побеге, стал вникать в дела Обители, с жаром начал молиться и изучать Слово, и вскоре почувствовал, как отходит чёрная, всё это время заполнявшая его, тоска. Понял, что его место – здесь. И со всем пылом молодой души отдался служению.
И всё было бы просто отлично, если бы не Энасс…
Эль вздохнул и повернулся на спину. Скосил глаза на спящего неподалёку вэссера.
Почему они так невзлюбили друг друга? Что послужило отправной точкой их взаимной неприязни?
Наверное, то, что Энасс всегда любил командовать, а Эль очень не любил подчиняться? Отец на работе слыл суровым полицейским, но дома был ласковым и нежным мужем, заботливым и любящим отцом. Никогда не приказывал, всегда объяснял, почему надо поступать так, а не иначе. Приучал сына видеть несправедливость и бороться с ней. Говорил, что мужчина должен быть защитником слабых, а не их повелителем.
А Энасс наслаждался своей властью. Командовал теми, кто слабее, заставлял их выполнять глупые, никому не нужные задания, задавал сложные, почти невыполнимые, аскезы. Когда появился Эль, Энасс и ему попытался приказывать, но Эль, присмотревшись к происходящему, несколько раз дал ему отпор, причём такой, что потом обоим приходилось лечиться в лазарете Обители.
Поначалу Энасс психовал и требовал послушания, но потом почему-то перестал к нему придираться, и они много лет выдерживали вооружённый нейтралитет: кажется, так называется противостояние, когда каждый готов в любой момент дать сдачи, но первым на конфликт не лезет?
А вот сегодня этот нейтралитет разлетелся вдребезги, причём по его собственной вине.
Эль снова вздохнул и вновь погрузился в воспоминания.
Он никогда не был особо религиозным. Ходил по праздникам в Храм вместе с родителями, но сам о Богах как-то не задумывался. И без них жизнь была хорошая. А вот после гибели родителей не раз бросал Богам упрёк, что не спасли они их. Бродячая жизнь окончательно выбила надежду на то, что придёт кто-то большой и сильный и мановением руки сделает его существование светлым и радостным. И поэтому он легко принял веру в Великое Светило, оказавшееся к нему добрее неведомых Богов.
Правда, был у него разговор с одним из старцев, когда в первые дни своего пребывания он задал тому вопрос: а как же Боги? Почему Обитель поклоняется не им, а Солнцу?
И услышал в ответ:
– Ты Богов когда-нибудь видел?
– Нет.
– А солнце?
– Каждый день вижу.
– Солнце светит всем, невзирая на чины и богатства. Перед ним все равны. В этом – его святость. Оно существует, оно есть. Ты видишь его, чувствуешь его тепло, радуешься свету. А кто видел Богов? Кто может подтвердить, что они существуют? Нет таких людей. Так как же можно поклоняться тому, в чьём существовании ты сомневаешься?
– Но я и другие страны не видел. Значит, их тоже нет?
– Глупости говоришь. Ты их не видел, но, если очень захочешь, можешь туда поехать и посмотреть. А на чём ты поедешь к Богу?
Довод был резонный, старец говорил убедительно, и Эль поверил. И больше не сомневался, что именно Великий Свет – Отец всего сущего.
Эрист встал, потянулся, подбросил ещё веток в костёр, и Эль оторвался от своих раздумий, посмотрел на друга.
С Эристом они встретились на второй день пребывания Эля в Обители и как-то сразу понравились друг другу. Худенький, невысокий, с синими, как небо, глазами и светлой улыбкой, Эрист оказался тем лучом в царстве мрака, окружавшем Эля, который сумел осветить ему путь и показать, что в жизни есть и хорошее, а не только боль и страдания.
Эрист был таким же романтиком, как и Эль. Тоже любил читать, и они частенько вместе сидели в библиотеке Обители. Конечно, книг о пиратах, которые обожал Эль, там не было, но рассказы об учёных и путешественниках тоже были очень интересны, и они потом долго обсуждали прочитанное и мечтали о том времени, когда, достигнув совершеннолетия, смогут выходить из Обители и обойдут всю страну, неся людям Благое Слово.
Эль защищал Эриста от нападок Энасса, помогал ему во всём. А Эрист отвечал ему искренней любовью и преданностью.
И именно у Эриста он когда-то спросил, почему все имена в обители начинаются на букву Э. Кроме Эриста и Энасса там были Эрант, Эвирий, Эристин, Эритэн, Энсант и много, много других.
Эрист объяснил, что, кроме Солнцеликого, об этом никто не знает, а Солнцеликий говорит, что так повелось издревле и не им менять установившийся порядок. И всем новичкам в Обители в первый же день давали новое имя.