Прорыв из Сталинграда
Шрифт:
— А мне-то показалось, что прошлой ночью ты уже отведал какую-то русскую бабу. Они, конечно, не очень-то красивые, зато хорошо знают, как надо ублажать мужчин.
Его приятель кивнул в знак согласия, и складские проехали дальше. Дождавшись, когда они оказались от них на таком расстоянии, что уже точно не могли ничего услышать, Шульце взорвался:
— Ты слышал это, Матц? Они не только грабят нас, набивая свои утробы положенной нам едой, но еще и успевают забавляться с бабами! Дьявол, а я уже несколько недель не приближался ни к одной бабе. С таким питанием у меня просто не стоит!
Матц мрачно проронил:
— Ты не одинок в своем несчастье, Шульце.
Но Шульце уже позабыл про свои сексуальные проблемы. Он знал, что в ближайшие пятнадцать минут склады будут стоять пустыми — все занятые на них охранники и рабочие теперь завтракали. За два дня, что они наблюдали за интендантами, он уже твердо уяснил, что все будет именно так. Затем, ровно в девять, со складов начнут выдавать пайки различным подразделениям, представители которых будут приходить за ними. Поэтому у приятелей было ровно пятнадцать минут на то, чтобы пробраться на склад и перетащить оттуда все, что только можно, в грузовик штабсинтенданта [10] . Этот грузовик стоял рядышком со складом с работающим мотором. Его специально прогревали для того, чтобы штабсинтендант, олицетворявший на складах высшее начальство, мог беспрепятственно выехать в любой момент в подчинявшиеся ему части и подразделения, располагавшиеся за границами склада.
10
Звание штабсинтенданта соответствует званию гауптмана. — Прим. ред.
Глаза Шульце блеснули. Он вспомнил, что перед тем, как ранним утром приползти сюда в темноте, он сказал замерзшим и изголодавшимся бойцам своего взвода:
— Эй, вы, потешные солдатики! Сегодня вы для разнообразия сможете попробовать настоящие продукты. Это я вам гарантирую.
Матц и Шульце поднялись и со всех ног устремились к задним воротам склада. Как они и ожидали, на них висела толстая цепь с замком. Но это не остановило Шульце — он предусмотрел такую возможность. Здоровенный гамбуржец тут же вытащил огромные кусачки и перекусил цепь, точно та была из тонкой проволоки.
— Ну что ж, вперед! — весело бросил он, широко распахивая ворота. — Пошли, Матци. И не зевай. Черт побери, хотел бы я после увидеть выражение лица этого ублюдка-интенданта, когда он обнаружит, что кто-то пролез на его драгоценный склад и утащил оттуда все, что было так дорого его вонючему жирному сердцу!
Матца, впрочем, и не требовалось уговаривать или подбадривать. Его рот и так уже наполнился слюной в предвкушении того, что могло ожидать их на складе.
— Черт, Шульци, у меня уже слюна капает на воротник! — воскликнул он. — Мне не терпится пощупать все эти богатства своими руками.
Они бросились к ближайшему складу.
— Ничего себе! — выдохнул Шульце, оглядывая огромное помещение. — Я словно попал в рождественскую сказку…
Помещение было снизу доверху набито копчёными окороками, вестфальскими колбасками, оковалками пармской ветчины, которые были так велики, что их можно было поднять только вдвоем. Рядом со всем этим мясным изобилием высились целые горы разнообразных консервов.
— О, мой Бог! — не смог удержаться от восклицания роттенфюрер. — Ты только погляди на эти батоны салями, на этот хлеб — белый хлеб, — и на эти копченые окорока. Шульце, пожалуйста, подержи меня, чтобы я не упал! Мне кажется, я сейчас кончу!
— Не ори! — шепотом предостерег его обершарфюрер. — И не стой, как идиот. Давай, шевелись!
Два приятеля принялись деятельно перетаскивать самые аппетитные вещи с полок склада в маленький грузовичок штабсинтенданта, мотор которого убаюкивающе урчал. Они загружали его едой, которую не видели несколько последних месяцев, и уже представляли грандиозный пир, ожидавший их сегодня вечером. При этом они, ухмыляясь, словно школьники, которые наконец-то сбежали со скучного урока, периодически откупоривали бутылки с замечательным баварским пивом и, опорожнив их несколькими мощными глотками, выбрасывали в сторону.
Но неожиданно всему этому веселью пришел внезапный конец. Они как раз тащили в грузовик тяжеленный кусок мороженой говядины, который весил около сотни килограмм, когда чей-то злобный официальный голос вопросил:
— Что, черт бы вас побрал, вы тут делаете? Что здесь, собственно говоря, происходит, а?
Не выпуская мяса из рук, они резко обернулись. Перед ними стоял штабсинтендант — мужчина огромного роста, габаритами и статью похожий на здоровенного быка. В его руке был зажат пистолет. Тщательно отглаженная и вычищенная форма безупречно сидела на мускулистой фигуре интенданта. На его груди не красовалось никаких наград, кроме Креста за военные заслуги второго класса. Но этот человек выглядел как настоящий военный — в отличие от двух ободранных и промерзших существ, которые стояли сейчас перед ним с куском мороженой говядины в руках. От штабсинтенданта исходила аура опытного военного, который умеет хорошо устраиваться как в обычной жизни, так и на фронте; человека, который никогда не голодал — и не собирается этого делать.
— Итак, — протянул он, заметив, что двое воришек перед ним не могут раскрыть ртов, и угрожающе повел дулом пистолета. — Давайте, говорите же. Кто вы такие?
Он вдруг замолчал, заметив черные и серебряные нашивки батальона СС «Вотан» на рукаве мундира обершарфюрера Шульце.
— Ах, вот вы кто! Ворье из состава знаменитого батальона СС «Вотан»! — воскликнул интендант. — Ну что ж, господа эсэсовцы! — На широком лице штабсинтенданта появилась торжествующая ухмылка. — В германской армии, к которой вы тоже относитесь — хотя, возможно, и не представляете себе этого до конца, — существует наказание за воровство и мародерство. И если вы случайно не подозреваете, какое именно наказание предусмотрено в этом случае, я охотно напомню вам. Это смертная…
Но тут Шульце изо всей силы ударил интенданта куском замороженного мяса, и тот рухнул на колени. Из его рта вылетели бессвязные ругательства. Не давая складскому возможности опомниться, Шульце выбил пистолет у него из рук. Оружие интенданта полетело на мерзлый снег. В следующий миг Шульце ударил хозяина склада коленом в пах. Глаза штабсинтенданта вылезли из орбит, изо рта у него наполовину выскочила вставная челюсть. Держась руками за пах, он застыл перед Шульце и Матцем, жадно хватая ртом воздух.
— Все, братишка, побежали! — крикнул Шульце Матцу.
— А как же мясо… — Матц растерянно оглянулся на оковалок говяжьей туши, валявшийся на земле.
— Черт с ним, с мясом! Они уже подтягивают подкрепления и переходят в наступление! Смотри, на нас скачет вся их кавалерия! — Шульце подтолкнул Матца в кабину и сам плюхнулся на сиденье грузовика рядом с ним.
К ним со всех сторон уже мчались бойцы интендантского склада на своих низкорослых лошадях. Они выкрикивали угрозы и палили в воздух из пистолетов, пытаясь остановить воров.