Прощальная гастроль
Шрифт:
– Только что мы торжественно въехали во Фрязино.
– В… куда? – удивилась я, а зевающая Тайка так и осталась сидеть с раскрытым ртом.
– Фрязино, почти сорок километров от Москвы отмахали. Кстати, Таюш, не знал, что ты так громко храпеть умеешь.
– Ты еще многого обо мне не знаешь! – огрызнулась она. – Слушайте, зачем нам Фрязино? Мы так не договаривались! Что нам тут делать?
– Будем поднимать сельское хозяйство, – сказал кто-то из сидевших сзади. – Интересно, нас покормят?
Да, это действительно было очень интересно, потому что позавтракать мы не успели, выпили только по чашке кофе.
Во Фрязино мы не остановились, выехали за город и направились к странным сооружениям, возведенным посередь чиста поля. Сооружения в количестве четырех штук напоминали громадные самолетные ангары, еще просматривалось штук семь ангарчиков поменьше, а так же куча разнообразных автомобилей и фургонов, вроде наших. Притихшие пассажиры прилипли к окнам и рассматривали открывшиеся перспективы, не совсем понимая, что это и зачем нас сюда привезли.
– Это съемочные павильоны, – со знанием дела
Микроавтобусы остановились у одного из здоровенных ангаров, над входом которого красовалась большущая табличка с черной надписью: "Павильон № 3", мы выгрузились и принялись осматриваться, заинтересованно вращая головами и сглатывая голодную слюну. Разумеется, ничего, даже отдаленно напоминающее пункт раздачи продуктов питания, не наблюдалось. Из головного микроавтобуса вылезла пара вальяжных дядек, пара суетливых теток, еще какие-то граждане, группа молодых людей старательно потащила из второго автобуса коробки, черные ящики, громадные мотки проводов и кофры с аппаратурой. А из самого последнего выбралась еще одна группа людей, как стало известно чуть позже – актеры, включая главных героев, а так же костюмеры, гримеры и реквизиторы. Ни одного более-менее знакомого и известного лица среди актеров мы не заметили, поэтому не прониклись священным трепетом, мы сами себя уже без пяти минут знаменитостями ощущали, что нам за дело до каких-то там актеришек, мы сами себе звезды. Да, да, да, мы такие. Вальяжные дядьки из первого автобуса оказались режиссером и помощником режиссера – Виктором Палычем и Сергеем Валеричем. Суетливых теток нам представлять не посчитали нужным, тем более, что они суетливо похватали свое имущество и не менее суетливо ускакали внутрь павильона. После короткого маловразумительного инструктажа, нас всех тоже загнали в ангар и, как говорилось в рекламе: "началась совсем другая жизнь"! Нормальных актеров отделили от нас и куда-то увели, а нас сначала засунули в костюмерную, где не особо старательно подобрали костюмы, затем быстренько погнали гримироваться. Тайке, как играющей конкретную роль, выделили ярко-красное платье с оборчатым декольте до пупа, сережки, колье и кольца с огромными стеклянными камнями и фальшивые страусиные перья. Мне сунули весьма потрепанное платьице цвета детской неожиданности, расшитое черными и серыми кружевами, перчатки, сумочку и такой же дристатушечный чепчик, а Владу достался вылинявший кадетский мундир с большими дырками под каждой подмышкой и прорехой на боку. Про сапоги я вообще молчу, хорошо хоть нам с Тайкой обуви вовсе не дали, мы так и щеголяли в "дворянских" платьях и собственных грязных ботинках, благо их не сильно было заметно под длинными подолами. Нас загримировали на скорую руку, кого-то причесали, кому-то напялили шляпку, кому-то парик и быстренько погнали прочь из гримерки – напирала следующая партия статистов. Оказавшись за дверями гримерной, мы перевели дух, посмотрели друг на друга и дружно пожалели, что не додумались захватить фотоаппарат, а то когда еще такое увидишь. Владик, эдакий долговязый застиранный кадет с темным прошлым, в мундирчике с чужого плеча, мадам Ливанова в брульянтах, перьях, кое-как воткнутых в нагромождение искусственных черных кудрей и я в куцем чепчике и платьишке какашистого цвета.
– Что-то фиговые из нас дворяне получились, – сказала Тая, старательно подтягивая вверх свое разнузданное декольте.
С этим невозможно было не согласиться. Хотя, положа руку на сердце, даже если настоящего благородного дворянина нарядить в такие тряпки, он выглядел бы как полная задница.
– Пойдемте, покурим, что ли, – предложила Тая, с опаской трогая свой парик, – а то жутко жрать охота.
Но в этот момент к нам подскочила одна из суетливых теток и погнала на съемочную площадку. Самое интересное, что мы не имели никакого представления о том, что, собственно говоря, собирались снимать и каков сюжет сего эпического полотна, поэтому от волнения и страха перед неизвестным, нам даже есть перехотелось. Тетус привела нас вместе с остальной толпой кое-как одетых статистов в помещение, изображающее небольшой театральный зал: кусок сцены и часть зрительного зала. Пока техники выставляли свет, устанавливали камеры, нас скоренько вводили в курс дела. Ничего сверхсложного в поставленной перед нами задаче не усматривалось – от нас требовалось изображать публику в зале. На передние ряды рассадили более-менее прилично одетых граждан, остальных, с нами включительно, отрядили в самую глубь. По соседству со мною уселась толстая прыщавая девушка лет двадцати в поросячье – розовом платье. "Дворянка" сосредоточенно жевала жвачку и так воняла потом, что у меня потемнело в глазах. Чтобы отвлечься от постигших меня страданий, я сосредоточилась на наблюдении за работой техников и осветителей. Их было четверо, хотя четвертого можно не считать, он просто болтался у всех под ногами и всячески мешался, хотя и очень стремился быть полезным. Вскоре я волей-неволей стала наблюдать только за ним, потому что это оказалось действительно стоящим зрелищем. Среднего роста, тощий, в болтающейся колоколом черной толстовке с разноцветными иностранными надписями, рваных черных джинсах и ботинищах на тракторно-протекторной подошве, с вьющимися блондинистыми волосами, старательно собранными в куцый хвостик на затылке, он, похоже, был не старше восемнадцати-двадцати. Довольно симпатичное лицо паренька имело сосредоточенно взволнованное выражение человека, который очень хочет сделать работу, но абсолютно не представляет, как именно. Он путал провода, ронял штативы, спотыкался о кабели,
– Идемте, наконец, покурим, – сказала Тая, сдвигая парик на затылок, как шляпу.
Я выразила поддержку и одобрение, после соседства с потной розовой толстухой, мне жизненно необходим был глоток свежего воздуха. Пробираясь через толпу статистов, мы вышли из павильона и ветер донес до наших ушей слух, что во втором павильоне можно купить кофе и бутерброды. Влад, как наиболее тепло одетый, был немедленно откомандирован во второй павильон, а мы остались курить у входа. Не успели мы с подругой как следует затянуться ядовитыми палочками, как к нам присоединилась потная толстуха.
– Девчонки, можно с вами покурить?
Пришлось согласиться.
– Интересно, – сказала Тая, поглядывая по сторонам, – о чем хоть этот сериал? Что за сюжет?
– А я знаю! – радостно воскликнула толстуха. – Хотите, расскажу?
Мы захотели.
– Тема вот в чем, – охотно начала она, – одна аристократская семья разорилась, собралась идти по миру, но отец решил поправить ситуацию и запродать обеих дочек замуж за каких-то старых богатых козлов. Дочки не захотели и сбежали, одна стала проституткой бордельной, другая выдала себя за мужчину и поступила играть в театр. А потом в проститутку влюбился князь, а в другую, которая за мужчину себя выдавала, влюбилась герцогиня. Ну и понеслась вода по трубам.
На этом ее содержательно повествование завершилось.
– М-да, – сказала Тая. – Тебя как хоть зовут?
– Ира.
– Тоже актрисой хочешь стать? – Тая смерила ее насмешливым взглядом.
– Да нет, просто делать нечего, вот муж и предложил потусить в массовке, поразвлекаться.
– У тебя тут муж работает?
– Ага, он тут второй продюсер, Борисов Антон, может, слыхали?
У нас синхронно отвалились челюсти. Очень кстати подоспел Влад с двумя бутылками фанты и стопкой тонюсеньких бутербродов.
– Кофе кончился, я взял лимонаду.
– О, еду уже дают? – обрадовалась толстуха. – Во втором павильоне?
– Ага.
– Я побежала. Увидимся!
Подхватив подол платья, она резво понеслась насыщать истощенный организм калориями.
– Боже, ну и ужас, – сказал Влад, провожая ее взглядом. – Бутерброды только с колбасой остались, зато я взял много. Девочки, что это с вашими лицами?
– Знаешь, кто этот ужас в розовом? – с мрачным видом Тая взяла сразу два бутерброда, положила их друг на друга и откусила. – Жена одного из тех симпотных продюсеров, с которыми мы познакомились в кафе!
– Серьезно? – брови Влада поползли кверху. – Ничего себе! На каких только бегемотах не женятся.
Не успели мы толком дожевать бутерброды, как нас позвали создавать искусство. На этот раз предстояло отснять сцену в ресторане. Мы должны были изображать посетителей за накрытыми бутафорскими тарелками с бутафорской едой столами. Одна из главных героинь, одетая в мужской костюм, должна была тосковать за бокалом вина, размышляя о своей нелегкой доле, а к ней должна была подкатывать и всячески клеиться, как к симпатичному мужчине, падшая кабацкая женщина. Пока гримерша суетилась вокруг главной героини (молва донесла до нас имя-фамилию актрисы – Лариса Бутенкова), нас рассаживали за столы. Так как мы старались держаться вместе, нас так и усадили втроем неподалеку от столика главной героини, и только мы собирались заняться обсуждением декораций, как подлетела бегемотиха Ирина, плюхнулась на оставшийся свободный стул и радостно отдуваясь, выпалила:
– Фух, вот вы где! Такая очередина за бутербродами, думала вообще опоздаю! Еще не началось, да? Не началось еще?
Тая молча смотрела на нее тяжелым взглядом, а я со смутной тоской начала догадываться, что, похоже, Ирина собралась с нами дружить. Не успела я как следует обдумать этот в высшей степени печальный факт, как нас призвали к порядку и повелели приготовиться к съемкам. Массовка моментально прекратила базар и замерла в ожидании дальнейших указаний, а вот актриса Лариса все продолжала шуметь: и то ей было не так, и это не эдак, и шляпа паршиво сидит, и стол не удобный, и свет криво падает… Капризничала она противным писклявым голосом долго и нудно, вокруг нее все суетились, пытались устранить все раздражающие ее персону факторы, но примадонна Большого Бобруйского Академического Театра Оперы и Танца Под Баян никак не желала закрывать свой напомаженный рот и приступать к работе. Должно быть ей хотелось, чтобы сначала ее предварительным выступлением насладились ни в чем не повинные люди из массовки, чтобы прониклись важностью момента, что им приходиться дышать одним кислородом с такой сиятельной звездой, а уж потом немного поиграть на камеру. К счастью, ничто в этом подлунном мире не длится вечно, актрисуля всласть накапризничалась и соизволила заняться делом. Нам было велено делать вид, что едим, пьем и разговариваем, просто раскрывая рты, бабахнула хлопушка и стартанул дубль первый. Не успели мы старательно раззявить рты в великосветской беседе, как режиссер завопил нечеловеческим голосом: