Прощальная гастроль
Шрифт:
– Какого года? – Тая мрачно, исподлобья глядела на улыбающуюся Иру, как на злостно-жестокого рабовладельца.
– Этого, два месяца только в свадебном путешествии были, пять стран исколесили.
Я чуть от зависти не заплакала, путешествия всегда оставались для меня хрустальной, но несбыточной мечтою. Нет, права Тая, права, жизнь чертовски несправедливо устроена, будь ты даже писаной красавицей семи пядей во лбу, кукуй в гордом одиночестве, а если есть у тебя богатый папик, то на, пожалуйста, тебе симпотного перспективного супруга и два месяца свадебного путешествия, не смотря на то, что ты толстая, страшная, вечно потная дура. Тоска, граждане-товарищи, глубокая зеленая тоскища. Тут ее кто-то окликнул и Иришка отскочила от нас "буквально на минуточку".
– Ничего, не торопись, – напутствовала Таисия.
– Смотря, сколько денег, – ответил Владик, – и, смотря по жизненной ситуации, если бы она была крайне тяжелой, может, и женился бы, что в этом такого?
– В крайнем случае, лицо новобрачной можно прикрыть подушкой, да? – желчно проскрежетала Тая.
– А потом подержать подольше, пока дергаться не перестанет, – печально вздохнула я. – Идемте в павильон, а то я замерзла, как цуцик.
Когда последствия обрушения декораций и ламп устранили, сцену досняли и начали собирать массовку для съемок сцены в борделе – настал звездный час нашей дорогой Таисии Михайловны. Как только до нее дошло, что сейчас, вот именно сейчас на нее будут нацелены камеры и взгляды толпы народа, она незамедлительно впала в состояние аффекта: парик сам собой съехал на бок, глаза вытаращились, рот приоткрылся, лицо утратило признаки интеллекта. И если бы мы с Владом не подхватили ее по белы рученьки, она наверняка рухнула бы на пол и застыла в позе звезды.
– Тая, крепись! Держись, друг, мы рядом! – наперебой зачастили мы, стараясь привести подругу в чувства. – Все будет хорошо! У тебя все получится!
Но Тая мычала, мотала головой и буксовала на месте, наотрез отказываясь идти в кадр. Пришлось насильно подтолкнуть ее к всемирной славе посредством хорошего пинка. Зеленая от ужаса, Таисия полетела в центр декораций, обозначающих бордель: комната с креслами, низенькими столиками, коврами и, почему-то, восточными кальянами, и вообще, создавалось впечатление, что декорации строились совсем для других съемок, не имеющих никакого отношения к бордельной тематике. Тем временем режиссер расставлял по местам имеющихся в наличии четырех проституток и объяснял, что надо делать, как себя вести, куда смотреть. В этой сцене они должны были изображать падших женщин, ожидающих клиентов, затем в помещение входила героиня Серебряковой, пришедшая "устраиваться на работу". Закончив с девушками, режиссер занялся полуобморочной Таисией. Ей предстояло усесться в кресло, положить ногу на ногу и максимально развратно задрать край платья. Подруга в кресло послушно рухнула, ногу на ногу закинула и юбку задрала едва ли не до подбородка… но тут вышла небольшая заминка. Туфель нам по-прежнему так и не выдали и мы щеголяли в своей обутке, поэтому вся из себя расфуфыренная, декольтированная проститутка № 6 явила миру грязные черные ботинки с облезлой меховой опушкой. Эти неприглядные ботинищи Тайка с удовольствием таскала из-за их исключительного удобства, надеясь, что под джинсами их не так заметно, да и вообще, кто там будет на ее ноги смотреть. Но сейчас обувка оказалась прямо таки в центре повышенного внимания, в свете софитов, под прицелом кинокамер. Увидав этот ужастик на Тайкиных ногах, режиссер завопил, как недорезанный и в грубой форме затребовал костюмера. Прибежала костюмерша с жутковатыми розовыми босоножками размера сорок второго – не меньше, Тайка переобулась и работа продолжилась, теперь от Таи требовалось принять позу пособлазнительнее, лицу придать кокетливое выражение куртизанки. Подруга кое-как вывернула непослушное туловище под странным углом, зафиксировала голову в неестественном положении и выдала зверскую улыбку начинающего маняка-расчленителя. Режиссер завозникал, что так не пойдет, что надо выглядеть хоть немного по-человечески, но Тая выглядеть по-человечески не могла, она была слишком напугана происходящим. Худо-бедно ее организму придали нормальное положение и показали пальцем куда смотреть, чтобы ее лицо не так сильно выделялось на общем фоне, и съемки начались. Затаив дыхание, мы с Владом смотрели, как на наших глазах разворачивается чудо большого киноискусства. Чудо разворачивалось недолго, минуты полторы.
– Так! Стоп! – крикнул режиссер. – Девушка в красном! Как тебя зовут?
– Та-а-а-ая… – тихонечко проблеяла девушка в красном.
– Почему у тебя, Тая, нога дергается?
– Какая нога? – подруга задала вопрос с таким удивлением, словно вовсе не подозревала о том, что у нее есть ноги.
– Вон та, верхняя, которая поверх коленки! Она дергается!
Тая внимательно поглядела на свою верхнюю ногу и рискнула не согласиться.
– Она висит спокойно… то есть, неподвижно свисает… то есть, лежит – не дышит…
– Да, сейчас, все в порядке, но когда работала камера, нога дергалась!
Тая ответила, что вообще не понимает, о чем он говорит. Судя по тому, что подруга отважилась спорить и возражать главному режиссеру, ее стояние аффекта достигло критической стадии.
– Короче, ногой не дергать!
И хлопнул дубль два. И как только включились камеры, у Таи снова что-то там задергалось. Вот прямо припадочная какая-то у меня подруга! К четвертому дублю, режиссер готов был примотать ее к креслу скотчем, а к пятому она, наконец-то сумела с собою совладать и сидела неподвижно. Последовала команда войти Серебряковой в кадр, актриса успела сделать пару шагов и вдруг, неловко подвернув ногу, упала на пол. Оказалось, мистическим образом отломились оба каблука ее туфель, да и упала актриса так неудачно, что пришлось приостановить съемки до выяснения, понадобится врач или нет. На перекур никого не отпустили, велев всем оставаться на своих местах. Наблюдая, как осматривают пострадавшую, а она морщится от боли, я подумала, что этот сериал как-то изначально не задался, должно быть, униженные и оскорбленные эдельвейсовцы посетили какую-нибудь колдовку и заказали повальную порчу на весь проект вместе с "Захаров-студия". Доктор, к счастью, не понадобился, съемки возобновились и через два с небольшим часа пятиминутную сцену благополучно сняли. Затем объявили, что следующий съемочный день послезавтра, сбор там же, у "Железнодорожника" и поедем на натурные съемки, сбор в 8 утра, не опаздывать под страхом смертной казни! Выслушав все ценные указания, мы потопали переодеваться. В костюмерной мы застали костюмершу за пристальным изучением обуви Серебряковой, тех самых туфель, от которых так некстати отвалились каблуки, отчего чуть не покалечилась актриса.
– Странно, – бормотала костюмерша, поднеся туфли почти к самому носу, – очень странно…
– Что именно? – заинтересовалась я.
– Не могли каблуки сами собой отвалиться, я хорошо за обувью слежу! Кто-то нарочно туфли попортил, нарочно!
– Да кому это нужно, – уставшая прима театра и кино мадмуазель Ливанова рывками стаскивала с себя платье. – Тут что, мелкий пакостник завелся?
– Значит, кому-то понадобилось! – женщина даже немного рассердилась, что ее слова поставили под сомнение. – Значит, завелся пакостник! Я за обувью хорошо слежу!
Я искоса посмотрела на ряды потрескавшейся, облезлой обуви со сбитыми, стоптанными каблуками и сказала миролюбиво:
– Ну, завелся, так завелся, хорошо, что все обошлось благополучно.
По дороге к дому у нашей маленькой, но сплоченной компании синхронно созрело желание приобрести бутылочку винца, кусочек сыра и колбаски формата "ветчина". Не видя повода отказать себе в маленьком празднике после нелегкого творческого дня, скинулись на напитки, закуски, отправили Влада выгуливать Лаврентия и взялись сервировать поздний ужин.
– Все-таки все мужики одинаковые, – ни с того ни с сего сказала Тайка, сосредоточенно нарезая тонкими ломтиками ветчину, чтобы ее казалось больше. – Гадкие, корыстные себялюбцы.
– Чего вдруг? – я высыпала на раскаленную сковороду замороженную картошку-фри.
– Не вдруг, – тяжело вздохнула подруга, – похоже, так исторически сложилось. Даже наш Влад способен жениться на бегемоте в рюшках ради денег.
– Можно подумать, ты сама бы не вышла за бегемота в галстуке ради тех же самых денег.
– Я – это совсем другое, – Тая приступила к нарезке сыра, – а у мужчины должна быть честь, совесть и… и все такое прочее. Жениться на деньгах это подло.
– С чего ты взяла, что он женился исключительно на деньгах? Может, Антон ее любит.
– Ага, ну конечно, просто обожает! – подруга даже мысли не допускала, что между Ирой и Антоном может быть хоть какая-то симпатия. – Ты же ее видела, Сена! Ты же ее нюхала!
– Ну, может она как человек хорошая.
– Ты же ее слышала, Сена, слышала!