Прощальный фокус
Шрифт:
В субботний вечер дела в баре «Шератона» шли отлично. Лампы горели неярко, телевизоры работали без звука. В уголке наигрывал что-то пианист, но пения не было. Между столиками сновали на милосердно низких каблуках, разнося коктейли, одетые в синие с белым униформы официантки – по большей части возраста Сабины или старше. Завидев ее, сидевшая возле стойки Дот Феттерс помахала рукой, затем, словно этого было недостаточно, слезла с высокого табурета, подошла к Сабине и обняла ее. Они встретились, расстались и встретились вновь, что по некому негласному правилу этикета предполагало физический контакт.
– Хочу угостить вас, – объявила
– Виски, – вместо своего любимого напитка Сабина назвала любимый напиток Парсифаля.
Наклонившись над стойкой, миссис Феттерс сделала заказ бармену. Тот ухмыльнулся чему-то, чего Сабина не расслышала, и кивнул.
– Так много впечатлений, – сказала миссис Феттерс. – Берти совсем вымоталась, упала в постель, как подкошенная, молодые – они такие. Но я-то про себя знаю, что не усну.
Темноглазый мужчина с дорогущими коронками во рту задел Сабину, улыбнулся, попросил прощения. Не обращая на него внимания, она взяла стакан.
– Я даже не спросила, сколько вы тут пробудете, – сказала Сабина.
– До послезавтра. Берти надо на работу. Я работаю в буфете в школе, где учатся мальчики Китти, но там график гибкий. Китти считает, что теперь, когда мы получили деньги, я могла бы и уволиться, но мне нравится, что я вижусь с мальчишками. Они хорошие ребята и уже такие большие, почти взрослые. Уж лучше я рядом с ними побуду, пока здоровье позволяет. Старшего звать Говард-младший в честь отца, а младшего назвали Гаем. Китти в честь брата его назвала. Вот этого-то вы наверняка не знали. – Взгляд ее скользнул куда-то вниз и, несмотря на полумрак, зацепил странный сверток у Сабины на коленях.
– Что вы с рукой сделали?
Сабина тоже опустила взгляд. Она старалась не думать об этом, но ладонь пульсировала, словно в ней билось маленькое сердце. Вероятно, Сабина слишком туго затянула бинт.
– Порезалась, – сказала она.
Миссис Феттерс наклонилась.
– Либо вы совсем не умеете бинтовать раны, либо это не просто порез. – Взяв руку Сабины, точно предмет, никак не связанный с ее телом, нечто вроде бумажника или гребешка, миссис Феттерс подняла ее над стойкой, приблизив к свету. – Повязка совсем промокла. – Порывшись в сумке, она достала деньги и положила их на стойку. – Пойдемте в уборную, я взгляну.
– Да нет, все в порядке, – запротестовала Сабина.
Но миссис Феттерс не стала слушать: с уверенным видом человека, знающего толк в порезах, она слезла с табурета и направилась в туалет, таща за собой Сабину. В ярком свете потолочных ламп рука выглядела далеко не лучшим образом. Миссис Феттерс не успела снять повязку даже наполовину, когда добралась до насквозь промокших красных бинтов – в тон цветам на обоях. Сабина внезапно почувствовала дурноту – непонятно, от потери крови или просто от ее вида.
– Ну что, мне снять всю эту гадость и велеть вам съездить в больницу или не терять времени и поехать туда с вами прямо сейчас?
– Мне очень бы этого не хотелось, – сказала Сабина, но и сама расслышала в своем голосе нотки неуверенности. Обилие крови ее встревожило. К тому же Сабина помнила, что часть пореза пришлась на запястье, в деликатнейшее место, которому следует оставаться в неприкосновенности. – Ненавижу эту больницу!
– Ну, город большой, должны же в нем быть и другие больницы. – Миссис Феттерс наскоро намотала бинты обратно. – Пошли, – скомандовала она, вновь увлекая Сабину за собой. – Думаю, удачно вышло, что я вам позвонила. Вы могли запросто истечь кровью в постели.
В дверях Сабина ее остановила.
– Если мне и надо ехать, это не значит, что ехать должны вы. Я прекрасно справлюсь одна.
Миссис Феттерс бросила на нее изумленный взгляд:
– Но вы же не думаете, что я позволю вам добираться в больницу среди ночи одной, правда? Что сказала бы на это ваша мать, если б узнала?
Моей матери, подумала Сабина, было бы не до пореза – она засыпала бы вас вопросами о том, как вы растили ваших детей.
Больница «Добрый самаритянин» находилась меньше чем в миле от отеля, так что ехать в «Седарс-Синай» не было необходимости. Может ли человек, поранивший себя резаком, истечь в постели кровью до смерти? Вероятно, не может, но Сабине такая перспектива показалась привлекательной – самоубийство, но непреднамеренное, во сне.
Над входом в приемный покой отделения неотложной помощи сияли яркие огни. Автоматические двери распахивались от первого же касания. Неотложка встречала посетителей с распростертыми объятиями. Прямо-таки затягивала внутрь.
Раскрасневшиеся от жара дети дремали на коленях у родителей. Женщина с рукой на перевязи, сделанной из цветастой косынки, смотрела в пустоту прямо перед собой. На каталке в коридоре лежал голый по пояс и прикрытый какой-то тканью мужчина с перебинтованной грудью. В стороне рядом с полицейским сидела женщина со слипшимися от крови волосами и синяком в пол-лица. Люди плакали, потели, спали. Кто-то, устроившись на чемоданах, нетерпеливо выглядывал в окошко, словно ожидал прибытия автобуса. Двое стариков рассказывали анекдоты и громко смеялись, будто были не в больнице, а сидели за столиком у «Кайтера». Сабина прошла к стойке регистратуры. Заполнила формуляры, сделала копию страховки и получила заверение, что очередь ее подойдет не скоро.
– Может быть, что-то случилось, авария, катастрофа, как по-вашему? – тихонько спросила миссис Феттерс.
Сабина покачала головой.
– Да нет, никакого особого наплыва, на мой взгляд, незаметно.
– Я бы, пожалуй, не смогла жить в большом городе.
– Да не самый удачный первый вечер в Лос-Анджелесе вам выдался.
Миссис Феттерс засмеялась.
– Ну что тут поделаешь! Но в любом случае сидеть ночью в баре – не дело. Уж лучше я тут побуду. – Она взглянула на руку Сабины, коснулась кончиков ее пальцев. – У вас ногти вроде как посинели. Наверное, надо ослабить повязку. Уж тут-то вам не дадут истечь кровью. – Она аккуратно размотала бинт, а затем замотала опять, так, чтобы намокшая от крови ткань придерживала повязку своим весом.
– Спасибо, – сказала Сабина. Дот Феттерс достала из сумочки бумажную салфетку, чтобы вытереть кровь у себя с пальцев. Несколько капель упали на белый кафель пола. Коврового покрытия в помещении не было. – Сюда Бобби Кеннеди привезли в тот вечер, когда его застрелили.
– Правда? – Теперь миссис Феттерс окинула приемное отделение полным благоговения взглядом. – Какая жуткая трагедия! Такой милый парень…
Они посидели молча, стараясь не глазеть на других ожидающих.
– Помните шрам, который у Гая был вот здесь? – Миссис Феттерс провела пальцем по лицу Сабины – от внешнего уголка левого глаза, вдоль линии волос, мимо уха и к челюсти, – в точности повторив линию шрама, на который Сабина смотрела двадцать два года.