Прощальный подарок Жужелицы

Хворостов Андрей Константинович

– А начальник охраны? Он не мог быть соучастником? – предположил Вирятин.

– Сомневаюсь. Он, как и я, отдыхал тогда на море. Когда Олег вернулся, я и его проверила на полиграфах.

– Он давно у вас работает?

– Лет двадцать.

– А до этого где трудился?

– В КГБ.

– Наверняка знает, как обманывать детекторы лжи.

– Всё равно не думаю, что он причастен к убийству, – покачала головой Дремлюгина. – Человек проверенный. Правда, в последнее время совсем исхалтурился. В день убийства он с подчинёнными ни разу не связался,

хотя должен был их контролировать. Позванивать хотя бы по утрам и вечерам.

– Вы его уволили?

– До сих пор его не простила, но с работы не выгнала. Олег слишком много знает о Серёже и обо мне, чтобы с ним расставаться. Как же он меня тогда благодарил! Туфли целовал, словно египетской царице! Оно и понятно: где он ещё найдёт такую зарплату, как здесь?

– Сергей Петрович погиб в какой-то степени по его вине, – возразил Вирятин. – Если б он позвонил охранникам, убийства могло не случиться.

– По его вине? Бросьте! Ну, позвонил бы он утром охранникам… что бы это изменило? Всё равно бы они вызвали этих девок и дрыхли бы, когда Серёжу убивали.

– Что случилось с охранниками, которых усыпили проститутки?

– Я их избила Серёжиной тростью. Потом уволила.

– Избили? И они никуда не пожаловались?

– На меня? – изумилась Дремлюгина. – Смеётесь? Они до сих пор надеются, что я их позову назад.

– Следаки допрашивали проституток?

– Которых усыпили охранников? – переспросила Ирина Геннадьевна. – Нет, конечно. Убийцы их увезли неизвестно куда. Девочки в город не вернулись. Это я точно узнала по своим каналам, через знакомых сутенёров. Значит, лежат где-нибудь под лесной подстилкой или на дне болота… Ещё есть вопросы?

Вирятин замялся.

– Вижу, больше вам ничего в голову не приходит, – улыбнулась ему Ирина Геннадьевна. – Пойдёмте назад!

Когда они вышли из кабинета, хозяйка особняка направилась не в сторону мастерской, а в противоположную. Она подошла к массивной грубой двери из липовых досок, которая смотрелась в этом особняке инородным телом.

– Тут джакузи, русская баня и хамам, – пояснила Дремлюгина. – Вы ведь замёрзли, а я в свою душевую кабинку не могла вас пустить. Поймите правильно: она личная, только для меня. Так что попарьтесь здесь. Я наверху подожду.

– Я бы с радостью, но как-то неудобно отнимать у вас время… – засмущался Вирятин.

– Фигня! Это Натуся, генеральный директор «Бальзама», пашет как папа Карло с утра до ночи, а я далеко не загнанная лошадь. У меня на сегодня ничего не запланировано, кроме встречи с вами. Можете смело париться. Пришлю банщика-массажиста. Могу, кстати, и девочку подогнать.

– Вызвать из города? – немного удивился Павел Валентинович.

– Зачем? – Дремлюгина передёрнула плечами, будто вспомнила что-то очень неприятное. – Терпеть не могу эти вызовы! Они тут не практикуются. Не хватало притащить в дом СПИД или ещё какую-нибудь заразу. У меня здесь постоянно живут служанки специального назначения, нелегалки-мигрантки. Все красивенькие, нежненькие, ухоженные. Есть светленькие,

есть смугленькие. Даже таечка и негритяночка имеются. Выбирайте любую. Можно и двух, если хватит сил. Вот, посмотрите!

Она провела Вирятина в комнату отдыха и включила экран со снимками девушек. У каждой были сфотографированы и лицо крупным планом, и обнажённое тело в разных ракурсах.

– Видите, какие у меня девасики! – похвалилась Дремлюгина. – Одна краше другой!

– И любая согласится?

Ирина Геннадьевна посмотрела на Вирятина снисходительно, как на ребёнка:

– Пусть только попробует заартачиться! У меня с ними разговор короткий. Если что не так – сразу выброшу в лес без копейки денег, без паспорта и без верхней одежды. Поблукает полдня среди осин – станет, как шёлковая… если кабан её не запорет.

– Суровая вы женщина!

– Бизнес заставляет. С одними мосты надо навести, с другими… Чиновничка умаслить, силовичка задобрить, делового партнёра к себе расположить. Не хватало ещё, чтобы план сорвался из-за капризов какой-то девки-нелегалки! Все они у меня вышколены, все вымуштрованы. Все виртуозницы в постели. И при этом никаких контактов с внешним миром, никаких левых связей, никакой заразы… Чисты, как слеза: их каждую неделю проверяют врачи. Ну, как насчёт девочки?

– Нет настроения, – сам не понимая почему, сказал Вирятин.

– Если передумаете, скажите банщику.

Ирина Геннадьевна вывела Вирятина назад в коридор и нажала на кнопку лифта.

– Когда закончите париться, не тащитесь назад через мастерские. Поднимитесь на этом лифте, и окажетесь рядом с гостиной. Видите, как здесь всё продумано! Теперь идите и раздевайтесь, банщик к вам спустится минуты через две-три.

С этими словами Дремлюгина запрыгнула в открывшуюся кабинку.

Через два часа *

Когда Вирятин поднялся в гостиную, он увидел Ирину Геннадьевну, отдыхающую в кресле перед камином. Как и вчера, в картинной галерее, она откинула голову назад и то ли дремала, то ли о чём-то размышляла.

Лишь когда Павел Валентинович почти вплотную к ней подошёл, она открыла глаза, вызвала домработницу и приказала заварить чай. Затем Дремлюгина велела ему сеть на диван, рядом с которым стоял журнальный столик, а сама встала и посмотрела в окно.

– Дождь усиливается, – сказала она. – Оставайтесь здесь. Комнату я вам выделю.

– Неудобно как-то… – замялся Вирятин.

– Оставайтесь-оставайтесь! Кстати, что к чаю подать? Что-нибудь сладенькое? У меня готов яблочный пирог и есть дикий лесной мёд. Будете?

Вскоре вошла служанка, поставила на журнальный столик чайник и вазочку с мёдом, разлила чай по чашкам и удалилась. Ирина Геннадьевна села на кресло недалеко от Вирятина и ласково на него посмотрела.

– Так о чём мы договорились? – задушевно спросила она. – О том, что вы мне поможете, правильно? У вас ведь есть поклонница в областной прокуратуре…