Прощание по-английски
Шрифт:
Юра подошел к матери и, сгорая от унижения и поминутно косясь на меня, пробормотал:
— Мама, зачем ты здесь? Я же тебя просил…
— А что? — вскинула подбородок старуха. — Разве я не могу навестить своего единственного сына на его рабочем месте?! Или, может быть, ты меня стесняешься?
— Ну что ты, мама, — промямлил Юра, хотя весь его вид говорил, что дело именно так и обстоит. — Просто у меня много работы, и я не могу уделить тебе время…
— Можешь исполнять свою работу, — кивнула старуха. — А я пока пообщаюсь с Виолой. Я помню ее совсем крошкой…
— Нет,
Секретарь обернулся ко мне:
— Извините, пожалуйста, но вы же видите… я только отвезу маму — и сразу назад.
— Конечно, не беспокойтесь, Юра.
Мне стало жаль парня. Не знаю, насколько безумна эта женщина, но с головой у нее явно не все в порядке.
Я поднялась по ступеням крыльца и вошла в дом. Отделанный дубовыми панелями холл был темным и прохладным. Светильники горели вполнакала, освещая широкую лестницу, ведущую на второй этаж. Сверху доносились голоса и заливистый смех Виолы. Я поднялась, толкнула тяжелую дверь и оказалась в просторной, залитой солнцем столовой. За накрытым столом сидели Виолетта и молодой человек в джинсах и майке с какой-то эмблемой во всю широкую грудь.
— Знакомьтесь! — сказала по-английски Виолетта. — Это Войтек, мой друг. Это Женя. Знаешь, Войтек, Женя теперь всегда будет с нами. Утром, днем, вечером… и возможно, иногда даже ночью. Всегда-всегда! Здорово, правда?
Войтек смерил меня удивленным взглядом. Вообще мне показалось, что, несмотря на внешность супермена, парень слегка простоват.
— Женя, позавтракайте с нами! — радушно пригласила Виолетта. — Вот тут копчушки, а там икра. Я сама заварила чай — Лилия Адамовна ничего не понимает в чае. Войтек, жуй активнее! Ну чего ты возишься? У нас еще куча дел!
Я присоединилась к молодым людям. Намазывая гренок маслом, я незаметно изучала парочку. Дочь миллионера переоделась в белоснежную майку и чистые слаксы, расчесала короткие светлые волосы и выглядела куда взрослее, чем утром — по крайней мере, теперь никто бы не сказал, что ей четырнадцать. Войтек с аппетитом поедал омлет. Я обратила внимание на его накачанные руки. Ах да, парень ведь спортсмен! Нет, ну какой редкостный экземпляр — вьющиеся рыжевато-каштановые волосы, синие глаза, белоснежная кожа. Неудивительно, что дочка миллионера на него запала.
Особую остроту их отношениям придавало то, что Войтек явно был, что называется, «из простых». Ну конечно, Виолетта Шишкина тоже не герцогиня — ее папа еще лет двадцать назад был инженером-технологом на нефтеперерабатывающем заводе. Но таких застольных манер молодые люди из круга Виолы явно не имели. Войтек держал вилку в кулаке и простодушно набивал брюхо элитной кормежкой.
Виолетта уже закончила завтракать и теперь раскачивалась на стуле, закинув ноги на край стола и насмешливо поглядывая на своего бойфренда.
— Что это за вопли слышались во дворе? — поинтересовалась дочь миллионера.
— Какая-то женщина в черном пришла пожелать доброго утра Сергею Вениаминовичу, — ответила я. Войтек на секунду приподнял голову от тарелки, а потом с новой силой набросился
— А, это мамаша нашего Урии. Изольда Николаевна, — мрачно кивнула Виолетта. — Давненько ее не было видно. Теперь, когда папа взял Урию на работу, она, кажется, решила, что будет навещать своего драгоценного сыночка каждый день… Надо сказать папе, пусть запретит ей приходить сюда.
— А кто она такая? — спросила я, наливая себе чаю в настоящую китайскую чашку удивительно тонкого фарфора.
— Да никто! — Виолетта в сердцах бросила на стол ложку, та подпрыгнула и зазвенела. Войтек с удивлением покосился на свою подругу. — Ее покойный муж, отец нашего Юрочки, работал на папу. Потом он погиб. Автокатастрофа… Ну, с тех пор папа решил, что он просто обязан помогать семье покойного! — в голосе Виолетты звучала сдерживаемая ярость. — Он же добрый, папа, как блаженный! И носится теперь с этой семейкой. Он даже учебу Юрочке оплатил, хотя вообще не обязан был этого делать. Лучше бы потратил эти деньги на свою единственную дочь…
Мне показалось или в голосе Виолетты действительно зазвенели слезы? Неужели дочь Шишкина испытывает материальные трудности?! Хотя, верно говорят — денег много не бывает…
— За что вы так не любите Юрия? — спросила я, смакуя ароматный напиток. Да, великолепный «дарджилинг»!
Вообще-то задавать личные вопросы клиенту слегка нахально со стороны телохранителя. Но ведь ситуация у нас не совсем обычная. Во-первых, мой клиент — Сергей Вениаминович, а дочка — почти ребенок по возрасту и поведению. Во-вторых, раз уж мне предстоит какое-то время жить в поместье, я должна иметь представление о том, что тут происходит. И в третьих… скажу честно, Юрий показался мне симпатичным. Бедный мальчик пытается пробиться наверх, а капризная дочка миллионера не дает ему проходу…
Виола насмешливо взглянула на меня:
— Он вам понравился, да? Он уже успел вас одурачить?
Девушка лениво потянулась и зевнула, прикрыв рот ладошкой. Потом вдруг одним быстрым движением сняла ноги со стола и оказалась передо мной. Виола сунула руки в карманы штанов, и через ткань я видела, как сжались ее кулачки. Лицо девушки побледнело, верхняя губа вздернулась, обнажив мелкие белоснежные зубки. Так выглядит маленький хищный зверек — ласка или горностай — за секунду до прыжка.
— Женя… я хочу вам кое-что объяснить. Я дразню Юрочку не потому, что я злобная избалованная сучка, как вы могли подумать. А потому, что я хорошо знаю, какой он на самом деле.
Ух ты, как все серьезно, оказывается! Виола с трудом сдерживалась, чтобы не орать, а говорить тихо.
— Коттедж Севастьяновых стоит в получасе езды отсюда. Мы с Юрочкой выросли вместе. Наши отцы вместе работали, ну и решили — пусть детишки дружат. Только мы не дружили. Ни дня. Я сразу раскусила этого гаденыша. Ради папы я делала вид, что играю с ним… десятилетнему ребенку трудно что-то объяснить взрослым… но на самом деле я всегда его ненавидела. А теперь папа зачем-то взял его на работу, и эта обезьяна целый день маячит у меня перед глазами!