Прощание с Джоулем
Шрифт:
– Ты все сказал, Лу? Хорошо. А теперь вы разомкнете кольцо, - сказал он как можно спокойнее, - и дадите нам уйти с этой поляны.
– Нет!
– заревела толпа.
– Нет!
– Тихо!
– из толпы вышел Золотой Шум.
– Тихо, братья! Давайте послушаем, что скажет нам это чудовище! Сдается мне, что он блефует как старый бордельный зазывала!
Толпа сразу умолкла, и Дей понял, что не ошибся на счет ее командного центра и быстро, чуть ли не с первого взгляда определил его главаря. И еще он совсем не удивился, что бунт возглавил именно сапер, причем очень опытный и бывалый. Для фронтовых саперов поисковые псы были не просто животными-сослуживцами, а самыми настоящими священными животными, почти ангелами-хранителями
– А скажу я вам вот что, - сержант почесал стволом за ухом у Джоуля и улыбнулся страшной, наполовину искусственной, наполовину натуральной улыбкой, показывая толпе все свои золотые зубы сразу.
– Если вы не дадите нам уйти, я прикончу эту собаку и ее кровь ляжет на вас. Клянусь Маммонэ, Афродизи, Морсом и всеми другими известными и неизвестными богами - я никогда не желал смерти поискового пса, такого у меня даже в мыслях не было, но вы меня вынуждаете. Вы не оставляет мне иного выбора. Убийцы вы, а не я!
– Не желал?
– насмешливо спросил Золотой Шум.
– А чего ты желал?
– Только лишь выполнить приказ командования! Поняли вы, ублюдки?
Толпа снова зашумела, но Золотой Шум поднял руку и она тут же умолкла.
– Ты хотел выполнить приказ?
– спросил он.
– А тебе известно, что вчера Золотоножка вызывал не только тебя? Тебе известно, что вчера к нему ходили Кред и Антонго? И они тоже получили от него и приказы, и отпускные вафли? И что же они сделали? А вот что - они потратили все свои вафли на последнее угощение для своих фронтовых братьев, а потом пили и нюхали с нами всю ночь, до самого утра. А сегодня утром они пустили себе по золотой пуле в лоб каждый, на наших глазах и почти одновременно. А ты, значит, решил выполнить свой приказ, да?
– Ты говоришь складно, Шум, - Дей покивал лакированным козырьком парадной фуражки.
– Очень складно. Но дело в том, что ты не знаешь и половины того, что знаю я. Кред и Антонго поступили мужественно и я уважаю их поступок. Но поступили они так потому, что вчера узнали слишком многое, и их души просто не выдержали этого знания. А я выдержал, вот поэтому я и пришел сегодня за Джоулем.
– Значит, ты у нас - мужественный всезнайка?
– под хохот толпы Золотой Шум повернулся к ней лицом, развел золотые руки в стороны и присел, чуть согнув свои искусственные золотые ноги в коленях.
– Может, поделишься с нами своими страшными знаниями? Сейчас как раз самое время это сделать. А иначе мы подумаем, что ты трус, Одноглазка. Самый обычный трус, обмотанный алюминиевой фольгой окопный трусишка, которого все мы не рассмотрели вовремя, и который пришел теперь за нашей любимой собакой.
– Я не собираюсь метать перед вами бисер!
Толпа снова зашумела, но быстро притихла по знаку Золотого Шума.
– И сейчас я могу сказать вам только одно - вон за тем холмом висят два штурмовых вертопрафа с полным боекомплектом. И если я уберу палец с этой кнопки (Дей разжал ладонь левой руки и показал толпе черную коробку), они через пять секунд будут здесь и смешают всю вашу плоть и все ваше золото с этой вот глиной, которую вы попираете сейчас своими ногами. Но вас, дураков, мне как раз не жалко, не жалко мне и себя, хоть вы и нарекли меня трусом, а Морс свидетель, что я не трус и никогда им не был. И вы это знаете, скоты, отлично знаете. А жаль мне только эту ни в чем не повинную собаку, которая еще так молода, но которая уже столько раз выбегала на линию огня, спасая ваши шкуры, и которая устроила для вас последний бункерный праздник. Как видите, из-за вашего дурацкого бунта, ей не остается ничего другого, как только погибнуть под огнем штурмовых вертопрафов. Погибнуть в самом расцвете лет и вместе со всеми вами. Ну что? Узнали теперь часть правды? Не слишком ли она для вас тяжела? Не слишком ли хлопотно для вас сделать выбор между собачьей жизнью и собственной шкурой? Думаю, что хлопотно. А что теперь скажите вы?
На поляне установилась полная тишина, было слышно, как хлюпает разбитым носом один из заградителей лейтенанта Мучу.
Золотой Шум тоже стоял молча, устремив удивленный взгляд в единственный натуральный глаз ОДисса. В этом взгляде ясно прочитывалось сейчас не только удивление, но и сильное замешательство, и, разглядев его через обычный хитрый прищур, Дей вдруг понял, что почти победил эту толпу фронтовых простаков своими доводами, унял и погасил их пыл складно подобранными и сложенными словами. Даже если они его сейчас прикончат, а потом сами превратятся в смешанную с кровью и золотом глину, он все равно будет победителем. Май понял, что настоящая, глубинная правда этого противостояния оказалась на его стороне. Однако все дальнейшее больше от него не зависело, дымящаяся золотая граната была сейчас на поле Золотого Шума. Все теперь зависело от него.
– Эй ты, - сказал Шум, ткнув золотым пальцем в сторону лейтенанта Мучу.
– Да, ты-ты, заградитель. Он говорит правду? В глаза, в глаза мне смотри, заградитель, собака!
Мучу выпрямился, промокнул беретом струящуюся по лбу кровь и с улыбкой, прямо и спокойно посмотрел в глаза Золотого Шума, а потом хорошо поставленным командным голосом, как заправский жрец на литургии Маммонэ, и очень громко, так чтобы слышали все собравшиеся на поляне фронтовики, сказал, почти пропел:
– Сержант ОДисс сказал вам правду, но не всю. Он забыл упомянуть о резервном батальоне, который ожидает сейчас приказа выдвинуться на ваши позиции и занять здесь оборону, после того, как вертопрафы смешают вас с этой вот глиной.
– Поклянись священной триадой, заградитель!
– выкрикнул тонкий высокий голос из толпы.
Мучу поднял вверх правую руку и торжественно произнес:
– Клянусь Маммонэ, Афродизи и Морсом! Клянусь! Клянусь! Клянусь!
– И своей мамой поклянись тоже, заградитель!
– крикнул из толпы тот же голос.
– Клянусь своими мамой и папой!
– быстро произнес Мучу, натягивая на голову окровавленный берет с золотыми костями.
– Если я вру, пусть они никогда не увидят парадиза!
После этого он козырнул куда-то влево и вверх, неизвестно кому или чему, подошел к Дею и встал рядом с ним - гордо и прямо выпрямившись во весь свой невеликий рост, плечом к плечу. Другие заградители тут же последовали примеру своего командира.
Золотая толпа смотрела на эту сцену молча, не издав ни единого звука и в этой тишине было слышно бульканье закипающей в котлах общего пользования воды...
***
Призрак Овидия
ОДисс, лейтенант Мучу и его заградители, перебегая от одного куста к другому, двигались по простреливаемой противником тропинке в сторону прифронтовых автобусных остановок. Движение сильно замедляли избитые толпой разъяренных фронтовиков бойцы Мучу, которых приходилось тащить на плечах. Дей так и не рискнул спрятать свой пистолет, и все это время держал его ствол у головы Джоуля. Он опасался снайперов, которых мог разложить вдоль ближайших к полевой кухне фронтовых тропинок хитрый и изобретательный Золотой Шум. От такого опытного бойца можно было ожидать чего угодно.
– Ну, вы и выдали им, - весело сказал лейтенант Мучу, когда они отдыхали в зарослях после очередной перебежки.
– Вы тоже были неплохи со своими клятвами, - улыбнулся Дей.
– Ваши родители после такого не пострадают, я надеюсь?
– Нет, - Мучу сразу помрачнел.
– Их уже нет в живых. Уже почти четыре года.
– Бомбежка?
– Естественные тыловые причины, - лейтенант помрачнел еще больше.
– Они скончались от гэмэо, старости и болезней. Спокойно, на руках моей младшей сестры, в нашем старом домике у реки.