Прощай, Ариана Ваэджа!
Шрифт:
— А, так это девушка, что сидела спереди? Уехала она, уехала...
— Как уехала? — Лиза вновь начала волноваться. — И не дождалась меня?..
— На карете скорой помощи! Не приходя в сознание... Да жива она, жива... В госпиталь ее увезли!
— Как, в госпиталь? У нее же...
Лиза не стала договаривать фразу, сообщая на весь белый свет о помолвке подруги. Тем более сейчас... И только подумала: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Это все „светило науки“ со своими астрологическими выводами! Эх, Олег, Олег... Венера у него соединится с Марсом и сделает... напряженный квадрат... к Юпитеру... Сам ты — квадрат!».
Подъехала машина, на которой Лизу отвезли в участок, чтобы взять показания. И она даже обрадовалась, что поедет туда, а не в госпиталь. И уже с полицейского участка позвонила Вере — кому, как не ей, первой сообщить о происшествии.
Вот почему в этот день не состоялось свидание Николая Арбенина и Веры Арзамасцевой. А впрочем, и не только поэтому...
***
Итак, Арбенин готовился к поездке, несмотря на то, что уже вышел приказ о назначении начальником экспедиции Павла Кондратьева. Оставаться ее рядовым участником — в этом есть даже некоторые плюсы. Например, не нужно утруждать себя многочисленными отчетами — бумажной волокитой, которая уже и в течение учебного года надоела. Во-вторых, можно «отпустить немножко вожжи», то есть, не думать об ответственности о людях, об оборудовании и провизии. Ну, а в-третьих, любая поездка — это кладезь впечатлений, а поделиться ими, скажем, в независимых изданиях — это пока не возбраняется.
В последнее время увлекся иностранными газетами. Однажды, листая их, наткнулся на неожиданную информацию. В Галле несколько студентов в концертном саду в нетрезвом виде решили повторить сцену стрельбы в яблоко из спектакля «Вильгельм Телль» и один из них поставил пивную кружку себе на голову, чтобы стреляли в нее. И что же? Конечно же, горемыку убили чуть ли не первой же пулей.
«Боже, вот она, немецкая молодежь! — подумал Арбенин. — Ну, а мне именно такие гадости и попадаются на глаза...».
Среди газетной информации нет-нет да проскакивали сообщения об экспедициях. Такие заметки Арбенин проглатывал залпом, запивая их кофе или крепким чаем. И обязательно сохранял экземпляр газеты, если была такая возможность.
Вот, например, прошлогодние номера американской газеты «New jork Amerikan» и лондонского теософского журнала «The Theosophist». В обоих рассказывается об экспедиции Павла Шлимана, внука знаменитого открывателя Трои Генриха Шлимана. Конечно же, имя немецкого исследователя внушало доверие и более того, но вот публикации его потомка показались Арбенину подозрительными. И с чего бы о всемирных открытиях гласить не в каком-то солидном научном журнале, а в рядовых газетешках? Ну, а то, что уже второй год теософские и оккультистические издания всего мир перепечатывают эту белиберду, на то они и существуют! Пусть и дальше обезьянничают! А вот русский вестник «клюнул на утку»... Или нет? Кажется, не совсем так...
Николай Петрович развернул третий номер «Вестника теософии» за этот год и углубился в чтение. Как утверждал Павел Шлиман, его легендарный дед оставил запечатанный конверт, вскрыть который мог только тот член семьи, кто поклянется посвятить себя исследованиям, указанным в конверте. Такую клятву якобы дал Павел Шлиман, он и вскрыл конверт и прочитал дедовское письмо. А дед утверждал, что не сомневается в существовании Атлантиды, которая и есть колыбель всей нашей цивилизации. Поэтому ее поисками и занимался. Были успехи? Конечно! В восемьсот семьдесят третьем году при раскопках в Трое нашел большой бронзовый сосуд, внутри которого находились глиняные сосуды меньшего размера, какие-то мелкие металлические фигурки, а также деньги и предметы, «сделанные из ископаемых костей». И вот на некоторых из этих предметов и на бронзовом сосуде как будто бы стояла надпись «финикийскими иероглифами»: «От царя Атлантиды Хроноса».
Арбенин усмехнулся и пододвинул к себе поближе красную с золотой каймой кофейную чашку. Его движение было настолько резким, что еще не остывший крепкий напиток едва не залил «Вестник теософии». «Тьфу ты, — подумал географ, — такую ценную вещь чуть не испортил!». И в этот момент опять вспомнил о своем сне с залитыми красным вином белыми брюками. Да что такое — когда же он забудет об этом? Брысь, навязчивые мысли!
Итак, о завещании Генриха Шлимана. В восемьсот восемьдесят третьем году, посетив парижский Лувр, он как будто бы обратил внимание на коллекцию предметов, найденных в Центральной Америке. И вот ведь совпадение! Среди них опять оказались глиняные сосуды точно такой же формы, как открытые им десять лет назад в Трое, и предметы «из ископаемой кости» и «из особенного металла», «линия в линию» совпадающие с троянскими. Правда, на сей раз финикийских надписей на них не обнаруживалось...
«Н-да... — Николай Петрович поморщился, явно, недовольный сравнением совершенно разных археологических находок. — Так недолго и до маразма дойти, господин Шлиман! Впрочем, здесь есть одно сходство...». Факт о том, что «особенный металл», как оказалось, и есть сплав из платины, алюминия и меди, причем, сплав, которого в античной древности просто не могло существовать, удивил и даже обрадовал географа. «Вот это и есть подтверждение существования древней цивилизации!» — мысленно воскликнул он и отхлебнул, наконец, кофе.
Все остальные факты, описанные в русском вестнике, Арбенин проигнорировал. Например, «папирус», найденный Генрихом Шлиманом в Египте, как будто бы подтверждающий действительность легенды об Атлантиде. Да разве он один? Много таких есть и в других местах. И что? Или опять же египетские «старые медали», найденные в Саисе и совпадающие с «монетами», что лежали в бронзовом троянском сосуде... А вот «раритет», «упавший в руки» его внуку на берегу Африки — голова ребенка, сделанная из того же сплава платины, алюминия и меди, может, и заслуживает внимания. Хотя... И в Африке были древние цивилизации... Однако, причем здесь Атлантида?
Павел Петрович оторвался от чтения и допил почти остывший кофе. В голове роились мысли, а их нужно было разложить по полочкам. «Я — ученый, исследователь, и потому должен опираться только на проверенные факты! Или — на личные наблюдения... А здесь — что за чушь? „Изумится весь мир! Я открыл Атлантиду!“ — ну и выскочка этот Павел Шлиман! Надо ж такое написать!».
И тут подумал Арбенин о другом Павле, тоже не лишенном амбиций. «Эх, Кондратьев, Кондратьев... Наверное, и ты будешь вот так же хвастаться перед читателями какой-нибудь газетешки! А кто его знает, может, и научного журнала...».
Глава 7.
На следующий день Вера и Лиза встретились в опере. Шел «Борис Годунов», то самое произведение, которое три месяца назад впервые исполнили целиком в «Метрополитен Опера» в Нью-Йорке. В партии Бориса выступил там Адамо Дидур. Интересно, как его восприняли те, кто слышал голос нашего незабвенного Шаляпина? Кстати, Федор Иванович пел Бориса не только на российской сцене, но и на зарубежной: в прошлом месяце в Театре Елисейских полей в Париже, а несколько дней назад — в королевском театре Друри Лейн в Лондоне.