Прощай, Ариана Ваэджа!
Шрифт:
«Эх, не зря эти края притягивали и раньше петербургских исследователей! — размышлял Николай Петрович. — Такая важная фигура как член археологической комиссии Петербургского археологического института господин Спицын и... бросил все, поспешил в Пермь... Для чего, спрашивается? Чтобы впитать в себя... этот дух, пропустить через... сердце! А может, даже одержимость какой-то тайной идеей, мистическим учением и... помогли ему стать научным руководителем пермских краеведов... Обычный человек никогда не соберет столько старинных вещей по селениям да деревням! И не
В дверь постучали. «Странно, никого не жду, да и не хотел бы видеть именно сейчас, когда...» — подумал он, но ничего не оставалось, как только молча открыть задвижку.
— Извините меня, Николай Петрович! — в дверях стоял несколько растерянный геоморфолог Сибирцев. — Столько сегодня впечатлений, что не могу уснуть!
— Не беспокойтесь, Иван Викторович, я тоже еще, как видите, не в постели... И что же вас так взволновало? Вижу, чем-то взбудоражены не на шутку!
— Помните, когда мы заехали к историку Потапову, там зашел спор о нескольких интересных находках? О ложках! Одна с головой лося, ну, а другая — вообще... с хищной птицей, которая клюет голову лося?
— А... Когда мы были в гостях у Александра Петровича? Конечно же — помню! — Арбенин молча пододвинул своему гостю стул. — Да, действительно, мнения разделились... Одни утверждали, что эти ложки завезены из Сасанидской Персии или Византии... Другие же... А вот вы, Иван Викторович, с ними были не согласны...
— Конечно! Ложки нашли на территории Пермской губернии. Так вот, я думаю, что, может быть... они и были предметами культа местного населения... в железном веке?
Сибирцев замолчал, словно ожидая необычную реакцию со стороны Арбенина. Однако тот не произнес ни слова и лишь с еще более выраженным интересом смотрел на Ивана Викторовича. Наконец, он переспросил:
— В железном?
— Да! А что вас удивляет?
— Узнать возраст любой находки не так уж и сложно... На это есть специальные исследования... Но почему именно на этом вы заострили внимание?
— Мне кажется, Николай Петрович, что здесь не обошлось без влияния иранского и византийского мира! И я почти уверен, что предки пермских народов когда-то контактировали с иранцами...
— А-а-а, вот вы о чем? — Арбенин задумчиво посмотрел на своего позднего гостя. «Сказать ли ему о своей находке? — вертелась в голове мысль. — А может, воздержаться? Человек он для меня совершенно новый...»
— Вы знаете, Иван Викторович, в вашем утверждении что-то есть... Вот сегодня я обнаружил одну интереснейшую книжицу археолога Спицына... Называется она «Шаманские изображения»...
— Так это ее вы так долго держали в руках... в библиотеке? — воскликнул тот. — А я подумал, что-то по истории Урала...
— Это и есть история! Правда, конкретно о шаманских мотивах, которыми пронизаны рисунки на скалах, но еще больше — предметы обихода... О «зверином стиле»...
— Так и на ложках тоже звери!
— Да! Только на многих других вещах есть еще и сам шаман... Например, не выходит из головы одна ажурная бляшка... На ней — человек в шаманском головном уборе в виде головы лося. И сидит он верхом на ящере, туловище которого покрыто... рыбами. А над головой шамана летят три птицы с собачьими головами. Одни ученые считают, что ящер воплощал преисподнюю, другие — речь идет о подводном царстве... И если склониться ко второй версии, то мы увидим на этом изображении три зоны мифологического космоса! Вот вам и «железный век»!
— Как интересно! — удивлению Сибирцева не было предела. — Так вас тоже волнует этот вопрос?
— Еще как! Поэтому хотел бы найти здесь связи местных людей, а точнее, их предков, с Сасанидским Ираном! Интуиция мне подсказывает, что неспроста появились образы скифского звериного стиля. А что, если это и есть знак того, что где-то не так далеко отсюда и существовала наша общая прародина?
Иван Викторович поправил свои солидные очки, съехавшие с переносицы:
— Готов объединить усилия в этом исследовании!
— Мы, в принципе, уже в одной команде...
— Но... сейчас я говорю об особых обстоятельствах, так сказать, непредвиденных... Если что, имейте в виду — на меня можно положиться!
За окном стояла непроглядная темнота. Не было видно ни одного уличного фонаря. И только ветер слабо шелестел листвой вековых деревьев, растущих вдоль тротуара. Затем послышался его надрывный вой, словно кто-то ненароком побеспокоил задремавшего зверя. Эти звуки становились все более устрашающими, пока не превратились в раскаты грома.
— Хорошо... — полушепотом произнес Николай Петрович. — Мы с вами... в кровном союзе, не так ли?
— Да, что бы ни случилось — я с вами! — его гость тоже перешел на шепот.
— Ладно. Идите. Потом поговорим. Время уже за полночь, а утром — на курганы! Хорошо бы, если гроза утихомирится...
Оставшись один, Арбенин продолжал раздумывать: «А почему над сидящим шаманом летят три птицы с собачьими головами? Да, вот... еще... У шаманского костюма есть птицевидные привески... Для чего они? Скорее всего, эти прибамбасины не просто украшали костюм... А если эти птицы переносят покровителей людей на небо?! Ну да, конечно! Они помогают им обрести вечность! И опять же... Этот образ самый что ни на есть иранский!»
А ветер продолжал хлестать по крышам, словно проверяя их прочность, по тяжелым ветвям деревьев, безжизненно свесившимся плетьми. По стеклам потекли слезы, потом сильнее и сильнее, превращая их в зеркала, а в них застыл решающий миг, за которым и начиналась бездонная, немая вечность.
Уже засыпая под шум дождя, увидел он не то в полудреме, не то во сне птицу с распростертыми крыльями и человеческой личиной на груди — «шаманский дух», возносящий шамана на небо. А птичья головка была увенчана... собачьими ушами Симурга! И самым странным было даже не это, нет! А то, что эта птица размахивала крыльями и летела ему навстречу! Значит, она была живая?