Прощай Багдад
Шрифт:
«Лена, прости. Не хочу больше мучить тебя и мучиться сам. Уезжай в Россию. Ты обещала».
Она ясно представила, что произошло в ее отсутствие: он спустился с кровати, на одних руках дополз до своей рабочей комнаты, открыл ящик стола, вытащил пистолет — и свел счеты с жизнью.
— Ахмед, что ты наделал!..
Она упала на колени, схватила холодеющую руку мертвого мужа и стала целовать ее, вкладывая в эти поцелуи такую страсть и нежность, которой не знала со времени их медового месяца.
Часть 2
Прощай,
19 февраля 2000 года. Багдад
— Продавец магазина показал, что за несколько минут до происшествия она разговаривала с этим человеком. Причем довольно долго. Он уверен, что они беседовали по-русски.
— Продавец что, знает русский язык?
— Нет, господин полковник, только некоторые слова, потому что в «Реди фуд» часто бывают русские. Более того, когда этот человек вышел из магазина, женщина бросилась за ним следом. Продавец считает, что они говорили несколько минут и на улице. Потом он услышал выстрелы.
— Продавец видел его раньше?
— Говорит, что нет.
— Гм… почему же эта женщина не желает признать в убитом своего знакомого?
— Понятия не имею, господин полковник. Либо она причастна к убийству, либо… право, не знаю.
— Выяснили, кто она?
— Да. Елена Аззави, 44 года, русская. В конце 70-х влюбилась в Ахмеда Аззави, гражданина Ирака, обучавшегося в России. Вышла за него замуж и с тех пор живет в Багдаде. Аззави работал в оборонной промышленности. За какой-то проступок был исключен из партии и уволен с работы. Был тяжело ранен на войне. Года два назад покончил жизнь самоубийством.
— Ее уже допросили?
— Нет. Задали несколько дежурных вопросов прямо там, на месте происшествия, после чего отпустили. Видите ли, господин полковник, если мы вызовем ее в участок, начнем задавать всякие провокационные вопросы, она немедленно почувствует, что мы ей не верим. И если она действительно в чем-то замешана, то начнет действовать осторожно, может даже затаиться на некоторое время. Это не в наших интересах. Пусть уж лучше считает, что мы ей поверили. А мы пока будем наблюдать за ней.
— Разумно. Установите круглосуточное наблюдение за ее домом.
16 часов 45 минут. 18 февраля 2000 года. Багдад
— Лена!
— Виктор! Вот так встреча!
Виктор Бирюков, заместитель коммерческого директора «Машэкспорта», стоял в узком проходе между полками продовольственного магазина «Реди фуд», по каким-то неизвестным причинам облюбованного многими работающими в Багдаде иностранцами. Правда, его она видела здесь впервые. Он широко улыбался ей.
— Так это твоя «тойота» стоит в переулке?
— Не моя, Елена Сергеевна, а казенная, — шутливо поправил он. — Чтобы купить такую, мне здесь еще года три пахать надо.
Они познакомились пару лет назад на одном из багдадских овощных рынков, когда Лена пришла к нему на помощь, услышав, как он отчаянно ругается, пытаясь втолковать торговцу, что ему нужен перец и лавровый лист. Разговорились. Бирюков был москвичом, но из разговора выяснилось, что его жена родом из Беларуси, из Витебска. Тогда он только-только приехал в Ирак по командировке московского «Машэкспорта», чтобы пробивать на местном рынке поставки российского бурового оборудования.
Лена, соскучившаяся по общению с земляками, дала свой адрес и пригласила его к себе в ближайший выходной. Виктор приехал, захватив с собой бутылку купленного перед отлетом из Москвы шампанского. Не то чтобы алкоголь нельзя было найти в Багдаде, но здесь подобные напитки стоили сумасшедших денег.
Так началась их дружба. По выходным Лена знакомила его с достопримечательностями столицы, потом они посетили Кербалу, Наджаф, Самарру с ее знаменитым спиральным минаретом. В свое время ее возил по этим местам Ахмед. Лена рассказывала своему новому знакомому о древних памятниках то, что помнила из рассказов своего покойного мужа, или то, что почерпнула когда-то из книг по истории Ирака.
Виктор слушал ее с открытым ртом, много фотографировал. Пожалуй, наибольшее впечатление на него произвел Вавилон, один из древнейших городов мировой цивилизации. Даже несмотря на то, что от оригинальных построек и зубчатых стен из обожженной глины мало что осталось: то, что они видели теперь, было реставрировано по древним чертежам и манускриптам.
— А знаешь, что это? — спросила Лена Виктора, указывая на черные запекшиеся куски какого-то материала вдоль одной из стен.
— Нет. Что?
— Сохранившийся асфальт того времени. Ему, наверное, около двух тысяч лет.
— Подумать только! — Бирюков опустился на корточки, коснулся пальцами черной массы. — Может, как раз в этом месте по нему ступала нога Александра Македонского!
— А представляешь, еще через тысячу лет кто-то из потомков вот так же скажет: «Может, как раз в этом месте по нему ступала нога Виктора Бирюкова, зама коммерческого директора «Машэкспорта»! — пошутила Лена.
Сводила она Виктора и в музей подарков Саддаму Хусейну. Они ходили из зала в зал, рассматривая экспонаты, выполненные из золота, серебра, слоновой кости, черного дерева. Большинство подарков было от лидеров мусульманских стран, хотя встречались и подношения от европейских президентов. Стены были увешаны фотографиями иракского лидера: Хусейн в кругу семьи, Хусейн на фронте, в мечети, на военном параде. На многих он был снят с главами государств.
— А вот и наш Ильич, — заметил Виктор, указывая на большой снимок Хусейна и Брежнева.
Подпись под фотографией гласила: «Вице-президент С. Хусейн во время визита в СССР в январе — феврале 1977 года».
Эта дата врезалась Лене в память: тогда, в феврале далекого 1977-го года, незадолго до окончания института, ее вызвали в деканат, где состоялся неприятный разговор об их с Ахмедом отношениях. А 7 февраля отцу Лены исполнилось пятьдесят лет, и он с горечью бросил ей в лицо: «Спасибо, Леночка, за подарок к юбилею!». Она запомнила эти слова на всю жизнь…