Прощай Багдад
Шрифт:
— Что говорят?
Она только махнула рукой. Бирюков решил оставить в покое больную тему и коротко сказал:
— До свиданья, Лена… до встречи.
Она проводила его взглядом и с преувеличенным вниманием принялась рассматривать полку с продуктами, пытаясь отвлечься от печальных мыслей. Санкции санкциями, а продукты в Ирак везли изо всех стран арабского мира — из Сирии и Турции, Иордании и Ливана, Саудовской Аравии и даже Индонезии. Кое-кто приторговывал и гуманитарной помощью: однажды во вполне респектабельном магазине она купила банку норвежской сельди с надписью по-английски: «Продажа
16 часов 58 минут. 18 февраля 2000 года. Багдад
Она торопливо подала продавцу пачку перетянутых резинкой динаров — при нынешних темпах инфляции ни одна самая скромная получка уже не могла влезть ни в один самый вместительный кошелек, а деньги, как она слышала, вообще печатали в столичной типографии. Тот сам отсчитал положенную за вермишель быстрого приготовления и банку «Нескафе» сумму и вернул остаток.
— Виктор!
Он уже входил в переулок, где стояла его «тойота», и удивленно обернулся. Лена смущенно улыбнулась.
— Знаешь, я тут подумала… Ты сможешь бросить в России письмо? Постараюсь успеть написать к твоему отъезду.
— Конечно, Лена.
— Только марку тебе придется наклеить самому. А то у меня нет.
— Какие проблемы!
До «тойоты» оставалось метров десять, когда из-за угла ближнего дома показался смуглый бородатый человек в джинсах и потертой кожаной куртке. Она уже видела его — минут десять назад, когда заходила в «Реди фуд». Он стремительно приближался к ним, и выражение его лица почему-то не понравилось Лене.
— Русский? — отрывисто спросил он Виктора, останавливаясь в двух шагах от них.
— Русский, — улыбаясь, ответил тот.
В следующее мгновение незнакомец молниеносным движением сунул руку во внутренний карман куртки и вытащил небольшой вороненый пистолет.
Виктор ничего не успел предпринять — все произошло в долю секунды. Один за другим раздались два выстрела, почти физически ощутимо хлестнувшие ее по перепонкам. Бирюков как-то странно всхлипнул и стал медленно оседать на асфальт. На его груди расплывалось большое темное пятно.
— Это вам за Чечня… это вам — за генерал Дудаев! — с сильным акцентом выкрикнул незнакомец.
Он повел стволом пистолета, и черный зрачок уставился на женщину. Уже потом, заново переживая этот страшный миг, она спрашивала себя, почему в такие моменты люди вспоминают всю свою предыдущую жизнь. Ей же за секунду до смерти привиделся лишь один, самый счастливый ее эпизод: в легком халатике, наброшенном прямо на обнаженное тело, она стоит с Ахмедом на балконе номера «Палестины», и с высоты четырнадцатого этажа они любуются восходом огромного красного солнца. И ей, несмотря на февраль, совсем не холодно, потому что он, большой, горячий, полный страсти, нежно обнимает ее.
Мужчина опустил пистолет.
— Мы… не воюет с женщина, — пробормотал он и бросился за дом.
Переулок был пустынен.
— Помогите… помогите… — пыталась закричать Лена, но из ее вдруг пересохшего горла не вырвалось ни одного звука. Она сделала шаг вперед, другой, потом ноги ее подогнулись, и она без чувств рухнула на землю.
17 часов 04 минуты. 18 февраля 2000 года. Багдад
— Мадам, мадам!..
Она открыла глаза от того, что кто-то резко и больно шлепнул ее ладонью по щеке. Расплывчатые очертания пришли в фокус: перед ней стоял на коленях молодой араб. Заметив, что она приходит в себя, он спросил по-английски:
— Ар ю о'кей? [3]
— Йес, джаст хелп ми гет ап. [4]
Он помог Лене подняться на ноги. Голова ее слегка кружилась, и женщина ухватилась за его локоть, чтобы не упасть снова.
Вокруг места происшествия начала собираться толпа зевак. Среди них она заметила и продавца из «Реди фуд». Над телом лежавшего ничком Виктора склонился полицейский. Второй помог ему перевернуть тело. Первый пощупал пульс, покачал головой. Лена видела, как он сунул руку в боковой карман его куртки, в другой, полез в нагрудные карманы и вытащил несколько мятых 250-динаровых купюр.
3
Вы в порядке?
4
Помогите мне встать.
— Больше ничего. Никаких документов, — бросил он своему коллеге.
— Мадам, — полицейский шагнул к Лене. — Вы знаете этого человека?
— Нет, — вырвалось у нее.
Почему она сказала «нет»? Потом она часто задавала себе этот вопрос и находила единственный ответ: это «нет» было ее защитной реакцией. Потрясенная совершенным на ее глазах убийством, она инстинктивно желала остаться одна, пережить и осознать внезапную смерть хорошо знакомого ей человека, вместо того, чтобы отвечать на бесчисленные вопросы полицейских, что-то объяснять и уточнять, подписывать показания и, возможно, даже ехать в полицейский участок.
Полицейский долго и внимательно смотрел на нее.
— Но вы разговаривали с ним?
Отрицать это было бессмысленно: в магазине кроме продавца их с Виктором видели несколько человек.
— Да, разговаривала. Он спрашивал меня… он хотел найти приличный отель.
Если полицейский и заметил, как она запнулась, то не подал вида.
— И все?
— Нет. Интересовался, где можно хорошо провести время. Мне показалось, что он приехал сюда недавно.
— Он русский?
Одна ложь тянула за собой другую, другая — третью.
— Не знаю. Мы говорили по-английски.
По выражению лица полицейского она так и не смогла понять, поверил он ей или нет. Он что-то записал в блокнот, потом сказал:
— Мадам, похоже, вы были единственным свидетелем убийства. Вы хорошо разглядели убийцу?
— Н-нет, все произошло так быстро. Мгновенно.
— Но хоть что-то вы видели? Как он выглядел?
— Невысокий… смуглый… в куртке.
— Какого цвета?
— Куртка? Черная… впрочем… нет, кажется, коричневая.
Полицейский досадливо махнул рукой.